— Посмотри на меня — хриплый, полный чувственности шепот у самого лица. Я послушно открываю глаза и тону в черноте его.
— Я люблю тебя, — шепчет он, беспокойно ища что-то в моем взгляде. И видимо найдя искомое, слегка улыбается, краешком полных губ. Но и этого достаточно для того чтобы перезапустить мое сердце. Для того, чтобы остановившись, оно забилось в ином ритме, созвучном с его. А потом снова срывающие все покровы поцелуи, взрывоопасные, оголяющие прикосновения рук и тел. И этот огонь не потушить. Рома разворачивает меня спиной к себе и проведя руками по всей длине, разжигает нестерпимое желание. Не помня себя, от охвативших эмоций, я подаюсь ему навстречу, желая его, прося. Но у него другие планы. Продолжая не спеша ласкать мою спину, он проникает в меня сначала одним, а потом двумя пальцами. И медленно, планомеренно разжигает внутри меня пожар. Так, что меня спирает дыхание и летят искры из глаз. Мне мало, мало этого! Хочу его всего. Продолжаю подаваться навстречу, и в нетерпении скребу ногтями гладкую поверхность душевой кабинки.
— Ром, — всхлипываю я, понимая, что спешить он и не думает.
— Что чертенок? — дразнящим голосом спрашивает он.
— Хочу тебя, — хнычу я, а он смеется и продолжая свои ласки, медленно, неспеша наполняет меня собой. А меня разрывает, раздирает на мелкие кусочки. Мне бесконечно хорошо и невыносимо больно. Больно от понимания того, что только так, рядом с ним я могу жить. И никак иначе. Достигая своей нирваны, он до синяков, до боли сжимает мою талию и со всей мощи двигается внутри меня. Резко, рвано, грубо — у него свой способ показать мне свою боль.
Еще долго после мы стоим под обжигающими струями воды. Он держит меня и зацеловывает спину. Каждый миллиметр кожи, каждый позвонок. Когда дыхание приходит в норму и туман хоть немного рассеивается, он укутывает меня в огромное полотенце и подняв на руки несет в спальню. Усаживает меня на край кровати, а сам на пол у моих ног, положив на сомкнутые колени подбородок. Молчит и смотрит в глаза. Сердце щемит от нежности, любви, тоски. Я запускаю руку в его волосы и медленными движениями массирую его.
— Что же нам делать, Ром? — обнимая ладонями его лицо, заглядываю в глаза, пытаясь увидеть в них ответы. Но его таинственный взгляд, устремлённый на мои губы, ничего мне не говорит.
— Тебе ничего. Я все сам сделаю, — подскочив, опрокидывает меня на спину на матрас и начинает целовать. Медленно, обстоятельно, заглушая в моей голове сумбурные мысли.
— Я ведь серьезно, — хмыкаю я, когда он отстраняется.