Гаррет рассмеялся прямо в бутылку. Не потому, что я уронила кулон, а из-за того, что мое предложение казалось абсолютно неосуществимым.
— Давай-ка кое-что проясним, — проговорил Ош. — Ты собираешь подкатить к богу и попросить его запрыгнуть в кулончик?
— Нет, конечно! — фыркнула я. — Нужен целый ритуал, и я знаю, что делать.
— А мы, значит, не должны ничего рассказывать Рейесу? — уточнил Гаррет.
— Ага.
— По крайней мере до тех пор, пока не узнаем его намерений, — добавил Ош.
— По-моему, мы уже все знаем. Не знаем только одного: что произойдет, когда он, как и я, услышит свое имя.
— То есть то имя, которое он носил, будучи богом?
Я кивнула Гаррету:
— Да. Плюс неизвестно, какая из составляющих в нем сильнее. Или какая из частей личности может проявиться, когда Рейес узнает свое божественное имя. Но есть и хорошие новости. Когда я узнала свое имя, я осталась самой собой. Пусть и ненадолго. Пока не взорвалась, не потеряла память и не укатила в отпуск в штат Нью-Йорк. Но я ведь вернулась и по-прежнему остаюсь самой собой.
Ош покачал головой:
— Многовато рисков, учитывая, что стоит на кону. К тому же, ты кое-что забываешь.
— Что?
— А то, что ты охренительно яркая для любого бога из тысяч миров. Глазом моргнуть не успеешь, как он заметит твое приближение.
— Может, и не заметит.
Объяснять я не торопилась, поэтому Ош вопросительно выгнул бровь.
— Вот тут и понадобится непредвзятость.
— Неужто дальше еще лучше? — съязвил Гаррет.
— У нас в руках уникальный шанс, Ош, — сказала я, убеждая скорее себя, чем его. — Если мы его упустим, то будем жалеть.
— Если у тебя нет плана получше, чем идти к богу, сияя, как маяк, и всеми правдами и неправдами уговаривать его влезть в кулон, то я за то, чтобы этот шанс все-таки упустить.
Что ж, никто не говорил, что будет легко. Точнее я с самого начала понимала, что будет очень и очень трудно. Но ведь я знаю будущее Оша до мельчайших деталей. Могут ли мои поступки что-то изменить?
— А что, если я смогу подобраться к богу незаметно?
— Все равно план дурацкий, но как именно ты собираешься это провернуть?
Я опять уставилась на коврик. Подумала о том, что делаю, и что может пойти не так. Потом подумала о Пип и о ее судьбе. Никто из нас по-настоящему не важен. Да и не играли мы никогда никакой особой роли, кроме как послужить фундаментом для того, что Пип придется совершить.
— Чарльз? — вывел меня из раздумий Гаррет.
Что бы ни произошло с этой секунды, наша дружба исчезнет навсегда. Меня возненавидят, но я переживу. Если все получится, я спасу жизнь дочери. Дам ей еще один шанс выполнить свое предназначение.