Дом решено было строить на месте бывшей усадьбы Магосина. Река протекала рядом, это было удобно, однако, по правде сказать, я выбрала этот участок по другой, гораздо более важной причине. Место было уединенное, ни одного дома рядом, и если бы сэнсэй навестил нас, он мог бы не опасаться чужих любопытных глаз. Как же горько было мне, предусмотревшей даже такие детали, получить от него сегодняшнее послание!..
Итак, сэнсэй уехал в Ямада, и письма больше не приходили. Утренние морозы постепенно слабели, уже наступил декабрь. Приближалась весна. Год, полный головокружительных перемен, подходил к концу.
Моя жизнь протекала в заботах и хлопотах. Выбор участка, планировка дома... Каждый день приходилось встречаться с людьми, обсуждать вопросы, связанные с постройкой дома, а в свободное время - готовить лекарство для матушки, вместе с кормилицей растирать в ступке порошки, скатывать пилюли, а потом раздавать бывшим вассалам, чтобы, продав эти снадобья, они выручили для меня хотя бы немного денег. Наши скромные сбережения исчезли в одно мгновение, кормилица продала даже ручной топорик. На эти деньги мы купили рис и приготовили ужин. За едой я подшучивала над кормилицей:
- Няня, оказывается, и топор, если надо, годится в пищу!
- Да еще какой вкусный, объедение! - отвечала в тон мне кормилица.
Я чувствовала, что душа моя постепенно черствеет, покрывается, словно панцирем, крепкой защитной оболочкой. Как кожа младенца, открытая ветрам жизни, постепенно становится способной сопротивляться любым ненастьям, так и моя душа за два с лишним месяца, проведенных на воле, как бы обрела новый защитный слой. Если раньше я во всем полагалась на других, то теперь мало-помалу начала становиться на собственные ноги. Одиночество в этом мире оказалось еще более суровым, чем в заточении, но зато имелась опора - сама жизнь, дающая силу сопротивляться этому жестокому одиночеству. Очевидно, это и значит жить. Вести от сэнсэя не приходили, однако я старалась не обращать на это внимания и с каждой оказией посылала ему письмо. Я поверяла ему все радости или горести, которые уготовила для меня жизнь. Как ребенок радуется и удивляется новой игрушке, так я, широко открыв глаза, изумленно следила за сложным переплетением событий, которые ежедневно преподносила мне бегущая, текущая, бурлящая вокруг меня жизнь. Если случалась оказия, я могла писать ему трижды на день - счастье, совершенно недоступное мне в прошлом, когда я жила в темнице. Я буквально упивалась этой возможностью свободно писать сэнсэю.