— Связи-то есть, — ответил Попо. — Но что, если у меня ни к чему такому больше не лежит душа?
— Наверное, должно пройти какое-то время, — предположил мой напарник.
Иногда у людей бывает вид, словно они не слышат, что им говорят.
— А с вами никогда такого не случалось? Не появлялось отвращения к работе?
— Бывало, когда приходилось вести дела о разводе. Но даже если к работе не лежала душа, голова продолжала действовать.
Клоун бросил на Берни быстрый взгляд.
— Вот поэтому вы такой, какой есть.
Такой хороший или такой плохой? — не понял я. Что же до Берни, он энергично, как истинный пофигист, пожал плечами. Не забывайте, мой напарник из крутых ребят. И я тоже.
— Во мне такого раздвоения нет: не лежит душа, значит, и в голову не идет, во всяком случае, пока. — Попо встряхнулся, скорее не встряхнулся, а поежился, но мне понравилось. — Не очень вежливо говорить вам такое. Вы тут совершенно ни при чем. Так вот, я разбирался в имуществе Ури — «имущество» достаточно нейтральный термин? — и кое-что нашел. Это может вас заинтересовать. — Попо повернул ноутбук в нашу сторону. — Запись двенадцатилетней давности, еще до того, как мы познакомились. Что-то вроде школьной дискуссии по конференц-связи.
Попо нажал на клавишу, и на экране крупным планом появилось лицо. Сначала я его не узнал, но затем разглядел усы ниточкой, и хотя человек выглядел моложе, чем на видеоролике с Пинат, я догадался, что это Делит. Меня вообще интересуют усы, особенно ниточкой, а в нашем расследовании не было другого лица с такими усами; во всяком случае, я не помнил.
Сначала послышался женский голос.
— Добро пожаловать в среднюю школу Элеоноры Рузвельт, мистер Делит.
— Спасибо, — ответил тот.
Э, да у него приятный голос: сильный и глубокий, чем-то напоминает голос Берни, хотя, само собой разумеется, не такой красивый.
— Ученикам понравилось в цирке, когда вы приезжали в наш город прошлой зимой, — продолжила женщина. — И у них появились вопросы. Вы меня хорошо слышите?
— Отлично.
— Замечательно. Тогда давайте начнем с Джереми.
Раздался стук, затем послышался мальчишечий голос.
— Привет!
— Привет, — ответил Делит и улыбнулся.
— Дедушка говорит, вы причиняете слону боль, чтобы заставить его слушаться.
Человеческая улыбка, когда люди продолжают улыбаться, хотя у них внезапно пропадает к этому всякое желание, — интересный феномен. Теперь я наблюдал все это на лице Делита.
— Тебя зовут Джереми? — спросил он и посерьезнел. — Знаешь, я понял, что нельзя быть жестоким с животными. И никакие трюки на арене не оправдывают того, чтобы со зверями плохо обходились.