Чарли поднял маленькую ручонку, скрывшуюся в пятерне сержанта, и Рик осторожно ее потряс.
— У вас на ремне пистолет, — проговорил мальчик.
— Да, но я никогда из него не стреляю. — Не знаю, почему полицейский так сказал, я же почуял, что из него стреляли, и совсем недавно.
Дверь фургона открылась, и оттуда выглянул еще один коп.
— Готовы выслушать свидетеля, сержант?
— Берни, так ты правда не занимаешься этим делом? — спросил Рик.
— Даже не представляю, что случилось, — ответил мой напарник. — Мы пришли в цирк.
— Неудачное выбрали время, — заметил полицейский. — Пропал дрессировщик слонов. И вместе с ним исчезла слониха.
— Пинат?
Рик достал из нагрудного кармана блокнот и перелистал страницы.
— Да, Пинат.
— Как может пропасть слон? — удивился Берни.
Рик пожал плечами.
— Хочешь поучаствовать?
Берни покачал головой.
— Поскольку представление, судя по всему, не состоится, думаю, нам лучше уехать.
— Пап! — У Чарли округлились глаза. — Что-то случилось с Пинат?
Мой напарник посмотрел на сына.
— Пока нет оснований так считать.
— Тогда где же она?
— Вот это-то и собирается выяснить Рик, — ответил Берни.
— Ручаюсь, капрал Вальдес с удовольствием присмотрит за Чарли, — сказал полицейский.
Берни задумался. Я всегда чувствую, когда он думает, а вот о чем — это другой вопрос.
— Только недолго, — согласился он.
Рик махнул рукой одному из копов. Капрал Вальдес сказала, чтобы Чарли называл ее Минди и что у нее тоже есть сын по имени Чарли, который сейчас находится в Ираке. Именно там Берни был ранен, и теперь иногда, когда устает, хромает. Но ничего не рассказывает, поэтому это все, что я знаю об Ираке.
— Хочешь зажечь синие маячки? — Вальдес и Чарли повернули к патрульному автомобилю, а мы с Берни пошли за сержантом Риком к лестнице в фургон.
И вот там меня неприятно кольнуло. Мы оказались в подобии кабинета — стулья, столы, компьютер, полицейский, который заговорил с Риком. Но в этом не было ничего отталкивающего. Нехорошее чувство вызвал сидевший на одном из стульев клоун. Я видел клоунов по телевизору. Они всегда меня пугали, а этот оказался хуже всех. У него было отвратительное белое лицо с красными губами и зелеными глазами, мерзкие оранжевые волосы росли на голове пучками. Но дело было даже не во внешности. Попробовали бы вы его обнюхать! Отчасти он пах как Ливия Мун, заправляющая в Поттсдейле домом дурной репутации — хотя я не вполне представляю, что это такое, — а отчасти как человеческий самец. Я не привык пятиться, но теперь мне невольно захотелось быть от него подальше, и я залился лаем.