— Не знаю, насколько ярко выраженный, но вот, посмотрите сюда. Что-то вроде ромбиков.
— Да, похоже.
— Или рогатая гремучая змея, Хотя какая разница? Бедняга! Надо же встретить такую смерть!
К этому времени тело Ури Делита уже унесли. Щелкали затворы фотоаппаратов, Берни задавали вопросы. Я устал и не очень прислушивался. Понимал одно: чем больше напарника спрашивали, тем меньше он говорил. Я заметил у него темные подглазины — Берни тоже устал. Изогнутая лучинка солнца поднялась над вершиной холма, и лицо напарника окрасилось в теплые тона, но в сочетании с его усталостью это меня даже напугало. Затем небо поголубело, и все пришло в норму. Я лег, привалившись спиной к скале, еще сохранившей прохладу ночи; надо мной возвышался огромный кактус. Рядом завели новый разговор — может, насчет того, что делать со змеей. Разговор все еще продолжался, когда мы, я и Берни, уехали.
Ощущать движение автомобиля было очень приятно. Я свернулся на переднем сиденье. Напарник долго молчал, затем сказал:
— Ну что еще мы могли сделать?
С чем? Я не очень понял, и никакие мысли в голову не шли. Берни положил руку мне на спину. Разве мы что-то сделали не так? Убили эту мерзкую змею и сами остались неискусанными. Мои глаза закрылись, но в ту же секунду я представил две крохотные ранки на распухшей руке Делита. Открыл глаза, увидел щеку напарника и снова закрыл. На этот раз мне не привиделось ничего плохого, только масса бегущих облаков.
— Как плохо ты выглядишь, — удивился Рик Торрес. — А вот Чет прекрасно.
И чувствовал я себя великолепно, почти тип-топ. От души встряхнулся, при этом волны пробежали по всей шкуре до кончика хвоста. Не могу выразить, как это приятно! Я проспал всю дорогу.
Мы были перед зданием главного полицейского управления, расположенного неподалеку от высотных домов в центре города. Удобные скамейки предназначались для того, чтобы на них проводили время друзья и родственники бандюганов. Они и теперь здесь околачивались, только почему-то обходили стороной и нашу скамью, и те, что стояли поблизости. А на нашей с одного конца сидел Рик, с другого Берни, а я, как только улеглись пробегавшие по шкуре после встряхивания волны, вспрыгнул на середину. Иногда приятно посидеть высоко.
— Хочешь знать, что я думаю? — спросил Рик.
— Не уверен, — ответил мой напарник.
— Это потому что ты теоретик-конспиратор.
— Вот еще!
— А разве не так? Ты готов принять версию, что парень немного сбрендил, возомнил себя спасителем слонихи и отправился в пустыню, скорее всего без еды и воды, где его подстерегали всякие неприятности. Ну как, принимаешь?