Он что-то говорит более мягким голосом и вытирает слезу, которая стекает вниз по моей щеке. Я замечаю, что его кожа ощущается, будто мягкая замша или бархат. Она... замечательная. Его утешающие прикосновения кажутся такими нужными сейчас, даже если все остальное, что есть на свете, в полном дерьме.
Вэктал натягивает накидку на меня еще сильнее, встряхивает шкуры у костра и говорит что-то еще. Мне кажется, что это было что-то вроде «ложись сюда», потому что он даже погладил шкуры и чего-то ждал. Я ложусь. В шкурах мне тепло и уютно, впервые за долгое время я не чувствую, что нахожусь в неизбежной опасности. Все, что хочет этот инопланетянин, – оральный секс.
Мысль об этом заставляет меня внутренне хихикнуть, и я улыбаюсь, когда засыпаю.
* * *
Впоследствии, когда я просыпаюсь, то чувствую себя лучше, чем за долгое, долгое время. Я в тепле и под толстым одеялом, к тому же прижата к большой, твердой фигуре, которая оказалось теплее, чем любая электрогрелка. Мои пальцы двинулись по поверхности, нежно касаясь бархатистой кожи, как вдруг раздается нежное мурлыканье, и я осознаю, что меня прижали к груди Вэктала.
Это... не самое страшное во вселенной место, где я могу находиться. Я имею в виду, что, если б у меня был выбор между тем, чтобы оказаться в одиночку в снегу или быть прижатой рядышком к любящему киску инопланетянину, думаю, что выбрала бы вариант номер два.
Я решаю, стоит ли притворяться, что продолжаю спать, но что-то большое и твердое утыкается мне в живот, и это подсказывает мне, что Вэктал в сознании и остро осознает мое присутствие… и гораздо более щедро оснащен, чем любой парень, которого я когда-либо встречала.
Я сажусь, подтягивая меховые шкуры вокруг себя. Мое дыхание в воздухе превращается в пар, пока я охватываю взглядом пещеру. Слабый солнечный свет льется через откидную дверную створку, а костер погас. Пронизывающе холодно, если только меня не прижимает к себе Вэктал. Желание забраться обратно к нему и прижаться, чтобы согреться, становиться подавляющим.
Но он садится и начинает приводить в порядок свою одежду.
– Вы дрошх, – говорит он мне. Я не уверена, это «доброе утро» или «чертовски холодно», а может что-то еще. Как только он встает, мой живот снова урчит.
Вэктал щурится на меня.
– Я знаю, – говорю я. – Поверь мне, я знаю.
Слишком уж мне неловко.
Он начинает разворачивать вчерашнюю еду, но я, скорчив лицо, мотаю головой. Я как могу изображаю, что его пища жжет мне язык. Он радостно смеется, а затем делает жест, который похож на укачивание малыша, и это сбивает меня с толку. Я совершенно не улавливаю смысл этого «разговора».