Марго нелегко было обмануть, но ему сейчас, похоже, это удалось. В этот момент Дэн не думал о будущем, о том, что когда-нибудь ему придется держать ответ за невыполненное задание. Все свои силы он нацелил только на одно: чтобы сейчас Маша не вошла в эту квартиру…
– Это то, что я хотела услышать, – уже другим, одобрительным тоном ответила Марго.
И они с Кирой снова сели в кресла допивать свое вино.
Маша позвонила в дверь шестьдесят шестой квартиры – раз, другой, третий… Никто не отзывался.
Дэн, напряженно припав к двери, слушал, как она нетерпеливо топталась на площадке. Наконец с той стороны, удаляясь, зацокали каблучки. Дэн облегченно выдохнул и обессиленно привалился к двери.
* * *
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет.
Тот последним посмеется,
Кто от страха не умрет…
Проклятая считалочка теперь уже беспрестанно звучала над ухом. Маша сидела на своей кровати и лихорадочно набирала номер за номером из блокнота – больница, работа Анатолия Зубова, учительница Верочки… Никто не знал, где они находятся.
Наконец Маша отложила мобильник и рухнула на кровать.
Сделай свой последний шаг
И запомни – в доме враг.
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет…
– Хватит! – заорала Маша, зажимая уши руками.
Считалочка смолкла.
– Помоги мне… – Маша с мольбой посмотрела на Книгу.
* * *
– Агнесса, Верочка, вы где? – кричал Анатолий, идя по лесу. После обеда семейство снова вышло погулять, и девочки опять куда-то убежали.
Следы привели Анатолия в заброшенную бревенчатую сторожку в глубине леса.
– Агнесса! Верочка!
На его крик никто не отозвался, тишина вокруг стояла мертвая, нарушаемая лишь карканьем ворон. Анатолий был убежденным скептиком, но тут ему почему-то стало не по себе.
Войдя внутрь, он обомлел: заброшенная сторожка на первый взгляд напоминала детскую комнату. На замшелых стенах висели рисунки, на столе громоздились игрушки. Но стоило Анатолию посмотреть на это все повнимательнее, как у него от ужаса чуть не подкосились ноги. Игрушки были изувечены так, будто над ними потрудился изощренный садист. Под потолком болталась подвешенная за руку обезглавленная Барби, голова ее была пришпилена булавкой к животу. Симпатичный пупс в виде младенца был проткнут длинной спицей, и из прокола стекало что-то, по цвету напоминавшее кровь. У одних кукол были выколоты глаза, у других руки и ноги связаны весьма изуверским способом, и у всех был вспорот живот… Самым ужасным было то, что эти куклы принадлежали Верочке.
– Что за мерзость?!
На столе Анатолий увидел раскрытый альбом для рисования. На его страницах были нарисованы женские фигурки с перечеркнутыми окровавленными животами, а на последней, густо заштрихованной красным, детским почерком было написано: МАМА, УМРИ!