— Что случилось? — сходу заподозрил неладное Эдвин.
Ничего не отвечая я торопливо принялась умываться, зная что если задержусь, с Эдвина станется заставить меня отжиматься потом.
Из ванной выскочила минуты через три, на ходу заплетая волосы. Подхватила куртку и первая выбежала из комнаты, пронеслась по коридору, сбежала вниз по лестнице, оббежав поднимающегося Гаэр-аша и выдохнув на ходу «Трупов». Ректор посторонился, пропуская меня и ничего не ответив, зато задал вопрос медленно спускающемуся Эдвину:
— Что-то не так?
— Еще не разобрался, — задумчиво ответил тот.
Честно говоря, я испытала закономерное раздражение. Остановилась, глянула на парня и сказала:
— Догоняй.
И более не обращая внимание на хмурого парня, побежала на двор.
Обстановка сегодня была какая-то торжественно-мрачная. То ли дело было в черных тучах, что заволокли все небо грозя снежной бурей, то ли в пяти умертвиях, стоящих у столба и пошатывающихся в такт порывами ветра, то ли в общем сумраке, разгоняемым светом из глаз многочисленных скульптур, скорее устрашающих, чем украшающих дом Гаэр-аша. Но было как-то мрачно и торжественно. Я постояла, поежившись, заметила шустро переползающего стену Гобби, и без приказания Эдвина рысцой припустила на пробежку — заодно согреюсь.
Гобби догнал меня за домом, и затрусив рядом передал записку. Читать в полумраке на бегу я не умела, посему подбежала к ближайшей скульптуре со светящимися алым глазами, и в этом неярком свете развернула записку.
Внезапно над головой раздался скрипучий голос:
— Посветить?
Вздрогнув всем телом запрокинула лицо и встретилась взглядом со скульптурой, которая была… одушевленная?!
— Да, если не сложно, — пролепетала, с трудом сдерживая желание продолжить пробежку, ускорившись раза так в три.
— Все для вас, — проскрипела фигура.
И глаза ее стали ярче.
— Спасибо, — поблагодарила, стараясь не дрожать.
И принялась за чтение.
В записке было сказано:
«В городе два (зачеркнуто) один ученик отступников. Первый готовил покушение на вашу команду. Второго еще не нашли».
Прочла, посмотрела на статую, статуя на меня, мы вместе на Гобби. Гобби стоял и демонстрировал статуе нечто, не очень приличное. Узрев, что я вижу демонстрируемое, тут же спрятал руки за спину. Статуя же прохрипела:
— Невоспитанное умертвие.
«Невоспитанное умертвие» безразлично пожало плечами, мол такой, какой есть, меня все устраивает. Статуя подумала, что раз можно ему, то и ей не возбраняется — оторвала руку от стены, которую поддерживала, и ответила жестом гоблину. Правда по стене трещины пошли…