— Ой, эльфы целуются! Кавайи! Няшечки! — Пропищало недоразумение с пушистым хвостом.
Из сарайчика напротив появилось похожее существо — на голове беличьи уши, сзади пушистый хвост.
— Ой, какой няшный, ми-ми-ми! — Этот восторг предназначался Зольникову.
И началось…
Харирамцы разве что по крышам не лезли в надежде «обмимишить» приезжих. Талик совсем не ожидал, что странная синяя шевелюра и перья вызовут такой ажиотаж. Впервые со времени попадания в Мутное Место его успех у дам оказался несомненным, и никакие эльфы не могли с ним, Виталием Золотовым, потягаться в популярности. Жаль, что очаровательные харирамки оказались сплошь японисто-мультяшными: кто с хвостом, кто с глазами-блюдцами, и с волосами всех цветов — от оранжевого до зеленого.
С высоты своего и конского роста писатель Золотов разглядел как минимум троих таких же синеволосых, как и он сам, попаданок. Определить, кто из харирамцев по какому произведению реализовался, было абсолютно невозможно. Почитатели японских лупоглазиков наверняка представляли милые сердцу образы, даже читая его, Золотова, героические произведения. И далеко не все харирамцы были дамами. Хорошо, что Талик уже привык к Силь с её ужимками и лохмотушками. Как выяснилось, у кавайной попаданки был ещё вполне приличный вид по сравнению с некоторыми здешними жителями.
Толпа уже запрудила узкую улочку, но народ всё пребывал. Казалось, ещё немного, и местное население полезет на Таликова мерина.
— Писатель, — бурчал Витольд, — мы здесь вообще кто? Демон в японском этническом стиле, что ли? Нам же вроде только припасы купить, если я чего помню. — Коварный, вопреки обыкновению, не был зол и даже благосклонно разрешал разномастным девушкам гладить свой хвост. Хвост вовсю заигрывал с попаданками, позволяя особо симпатичным себя поймать.
— Да, поесть бы… — Витас тоже нежился в лучах нежданной славы.
— И капельку сакэ?! — Мечтательно полувопросил Бутончик.
— А вот та ведьмочка, — неожиданно заявил маг игривым тоном, — вот та лисичка-кицунэ[2], которая нам глазки строит, очень даже ничего… Очень.
— Она не кицунэ, — возразил Витольд, — нэко[3], кажется. Или вроде того.
— Да хоть нэцке[4], - оставил пищевую тему оборотень, — на лисичку похожа и ладно. Мне подходит. Ставим на голосование?
— Огм… — поперхнулся маг.
Горгуль сразу же, присоединился:
— Я «за». Оборотень тоже «за». Два голоса есть. Кто еще?
Больше желающих иметь дело с лисьими хвостами не нашлось.
Пока личности препирались и стыдили Витаса, толпа поредела, и стало тише. Причина тишины вскоре появилась из-за поворота. По улице шествовали шесть томных длинноволосых юношей в развевающихся тряпках (с намёком на шелка) и с катанами. Вроде бы с катанами… Что уж там у них в ножнах — благородная сталь или ржавое железо, Талик не горел желанием выяснять. Но интуиция подсказывала, что вряд ли здешняя то ли полиция, то ли банда, вооружена такими же как у него героическими обрезками мечей. Предводительствовал шестеркой не менее томный и длинноволосый, но совсем иначе одетый парень. На серой приталенной форме ярко выделялись гигантские чёрные отложные лацканы, белые эполеты и что-то вроде орденских планок.