Действительно, что делать, когда она проснётся? Предложить ей кофе? А здесь и кофе нет.
— Здесь ничего нет. Почти. Теперь. — Всхлипнул Бутончик.
— М-да… — Бормотун оценил ущерб. — А я-то уж обрадовался, что наш озабоченный обошёлся без обещаний подарить кому-нибудь золотые горы. Оказывается, стонать-то тоже накладно… А стриптиз — форменное разорение.
Талик оглядел поле битвы. Здорово повоевали.
— Так, может, теперь поедим, а? — Витас пробрался в лобные доли и родил образ сочного куска мяса. — Мы же в харчевне.
— В кабаке, — уточнил демон. — Но есть хочется. Давай, блохоносец, ищи харч, пока нам счёт не выставили.
Писатель Золотов уступил оборотню место главного и тут же об этом пожалел. В нос ворвались сотни запахов, за ухом зачесалось, а пальцы сами изловили под коленкой блоху. Хорошо, что одной блохой стало меньше, но так быстро шевелиться было лень. Да и пахло здесь отвратно. Получив ориентир, Талик кое-как встал. Из-под угловой двери тянуло жареным: яйцами, хлебом и маслом. Витас попытался облизнуть нос, и был безжалостно изгнан с доминирующей роли. Талик толкнул дверь.
— О-о-о! — Обрадовался Витольд. — Архитектор кашеварит!
— Да-да-да! — Зачастил Бутончик. — Совсем с этим озабоченным мозги потеряли. Значит так: быстро поели, показали эльфу куда едем, схватили коня и побежали!
Талик потряс головой.
— Куда едем? Куда побежали?
— Всё равно куда! — Пищал вампир. — Здесь где-то маг, там чертовка спит, проснётся — увяжется, а нам её и пригласить-то некуда. Дома у нас пока нет! И орки где-то рядом затаились! Седлаем эльфа, берём коня…
— Цыц! — Опередил Талика Витольд.
Конвоир являл собой воплощённое счастье. На писателя Золотова он отвлёкся меньше, чем на секунду. Эльф был занят. Над сковородой зависли в воздухе, растекаясь глазуньей, три яйца. При этом они не просто висели, а поджариваясь. Талик сглотнул.
— Э…
— Да, это яичница. — Отреагировал Нальдо.
— А зачем в воздухе?
— Чтобы не пригорело. — Эльф подставил глиняную тарелку, и глазунья опустилась на блюдо.
Ушастый садист посыпал её укропом, кинул сверху кусок топлёного масла, обложил жареным хлебом и поставил всё это великолепие на поднос. Поднос и глиняная тарелка были такими чистыми, как будто прилетели с другой планеты. Остальная посуда в орочьей кухне цвела неведомыми формами жизни, которые давно обожествили орков как своих творцов.
— А ещё что-нибудь… — Талик не успел окончить фразу.
Эльф подхватил поднос с тарелкой, выудил из колченогого шкафа запечатанный кувшин с вином и распорядился:
— Прикрой свою девушку, Зольников! Ну, как тебе не стыдно! — Остроухий кивнул на приоткрытую дверь.