Играть в декабристов Талик не собирался, но порыв, помолодевшей в связи с демаскировкой Ядвиги, оценил.
Пусть не пара лугов, но одна большая долина и мутная река ждали писателя Золотова за очередным поворотом дороги.
— Здесь! — проорал Талик, — Здесь остановимся!
— Ибо замаялись, — пояснил Бормотун магическим баритоном.
* * *
В подземном зале горели факелы. Бронзовые держатели отливали золотом в отсветах пламени, которое дрожало и металось, подчиняясь дуновениям лёгкого сквозняка.
Писатель Виталий Петрович Золотов натянул как смог подбитый беличьим мехом плащ, и попытался откинуться на спинку кожаного кресла. Крылья мешали, но он всё-таки разместил их по обе стороны узкой высокой спинки. Крастота! Очередная книга дописана. Дрянь, а не книга! Заказуха! Ну, и ладно… пусть и не приятная тема, но книга-то — хороша!
— Чудесна, — проворковал Бормотун.
— И герой ничего так. Мышц не хватает, но силён, — подбодрил Витольд.
— И при деньгах остался, — присовокупил Бутончик.
— И не голодал весь роман! — вставил своё мнение Витас.
— А уж его девочка… — облизнулся мысленно Горгуль.
— Жена! — хором прервали горгулевские похабства все сущности.
— И помечтать нельзя?… — скуксился герой-любовник.
— Вечером помечтаем. Или когда к эльфам поедем на воздушный турнир, — отрезал маг.
— Ага, в командировку, — уточнил демон.
— Полетаем, заодно и разомнемся, — с намёком хихикнул вампир.
— Болельщицы «Стрижей» — ерунда, зато наши… — мечтательно протянул Витас, — в самом соку!
Робкий стук в дверь прервал приятные размышления:
— Да, войдите! — откликнулся Талик.
— Чай?! — Катерина с подносом вплыла зал лебяжьей походкой девушки всю жизнь носившей коромысло.
— Не помешает, — барски согласился Талик, всё-таки скинув слишком тёплый плащ, — да и ты присоединяйся, радость моя, — нежно пробурчал граф Золотов, убирая со стола планшетку с романом и ценный бумажный блокнот.
Но семейное чаепитие продлилось недолго. Дверь подземного зала скрипнула и впустила в святая святых Баську. Торн Басир был бледен. Он пятился задом и бормотал извинения закрытой двери.
— Как она там? — участливо спросила Катерина.
— Бушует, — вздохнул гномыш, оборачиваясь к писателю и его жене, — в лучших традициях, так ска-ать…
— Ах… — Катерина утёрла воображаемую слезу кружевным платочком, — я бы тоже так хотела… ребёночка ждать! Сколько нам ещё терпеть? — спросила она уже совсем другим, деловым тоном, — Когда наконец эта сумасшедшая уедет рожать и у нас прекратится этот… этот общий токсикоз!? — вполне визгливо и нервно потребовала отчёта у Баськи Катерина. — У меня муж писать не может! Как можно нарушать его творческий процесс?!