Внутри было письмо. Завернутое в пакет, в пятнах от воды. Над печатью была одна строка:
«Моей дочери Люси, если я не вернусь…».
На миг я остолбенела и не могла дышать. Письмо для меня? От мамы? Сейчас?
Норри всегда говорила, что от мамы ничего не осталось, что ее вещи были утеряны при крушении. Но тут, в растении Норри, было письмо.
Норри должна была знать о нем. Она сама его спрятала. Это означало, что Норри соврала мне.
Огонь гнева пронзил меня, руки сжались на письме. Как она могла скрыть это от меня?
Я посмотрела на строку.
«…если я не вернусь…»
Но это не имело смысла. Будто мама хотела меня оставить. Мама утонула.
Или Норри соврала и об этом?
Дрожащими пальцами я сломала печать и развернула письмо. Все страницы пострадали от воды, а то, что осталось, выцвело и было написано мелким почерком, было бы сложно прочитать в свете дня. А при свече я смогла понять только пару целых предложений в начале письма.
«Моя дорогая дочь, я пела тебе здесь для твоей безопасности».
Я остановилась и перечитала фразу. Пела тебе здесь? Как это?
«Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться к тебе на пару дней или недель, но я не уверена. Я знаю, что если ты это читаешь, значит, мне не удалось. От одной этой мысли мне ужасно больно. Меня успокаивает лишь то, что Норри позаботится о тебе, и когда тебе исполнится пятнадцать, она отдаст тебе письмо…»
А она этого не сделала. Не отдала. Она его от меня спрятала. А теперь письмо было нечитаемым. Я могла разобрать лишь несколько слов почти в конце: пение… осторожно… камень… Певчая… Всех святых… магия…
Магия?
На следующей странице была лишь одна понятная фраза, но от нее у меня перехватило дыхание.
«…когда ты споешь, попадешь домой».
Дом. Я с тоской подумала об Англии, о маленьком домике у моря, где мы жили, о замке и реке Темзе, о других местах, которые мне иногда снились. А потом я задумалась: что петь?
Я растерянно склонилась к свече, пытаясь отыскать в пятнах слова, пока края бумаги чуть не загорелись. Я резко отпрянула, но успела увидеть слово после «камня», что напоминало «…ять».
Снять камень?
Я потянулась к кулону. Об этом камне написала мама?
Ветер снаружи становился все сильнее, но я его едва слышала. Я сложила письмо матери, спрятала в рукав и посмотрела на свой камень. Он выглядел как обычно: непрозрачный красный диск размером с грецкий орех. Тяжелый, шероховатый и простой. Ничего волшебного в нем не было. Может, его силы проявлялись, если его снять с цепочки.
Норри говорила не снимать камень. Он защищал меня.
Но Норри соврала о матери. Может, соврала и об этом?