— Думаю, что нет. Иначе Орел уже давно поговорил бы со мной по-мужски.
Пожалуй, с увольнением Ландышевой стоит повременить. Какое мне дело до ее связи с Орлом? Мерзко, конечно, и она — стерва, но мне-то что с того? Удивительно, почему это так беспокоит более чем аморального Шарова. Тоже мне святоша нашелся. Трудно сосчитать, скольких сотрудниц оприходовал он, прежде чем добрался до Уховой!
— Все это, безусловно, омерзительно, но какое нам с тобой дело?
— Его жена — отличная тетка! И этот гандон всем ей обязан. Мог бы из признательности не таскать свою б. дь в их дом! — Гоша с отвращением морщится, словно его вот-вот вытошнит.
— Ожидала услышать такое от кого угодно, только не от тебя, — с усмешкой произношу я.
— Да ладно? Крошка Мэри плохо разбирается в людях.
— Потому что я усомнилась в твоих высоких моральных принципах? Ты уж прости, но у меня была причина.
Гоша выглядит обиженным, как будто его задели за живое. С чего бы ему так болезненно воспринимать подобные комментарии в свой адрес? Разве это не он напоил Олю и напросился ко мне на ночь, после чего воспользовался моим гостеприимством и ее беспомощным состоянием? И пусть она на него не в обиде и даже считает его веселым, но вот у меня сложилось другое мнение на его счет. И вряд ли кто-то сможет меня переубедить.
— Да ладно? Ухова? — он улыбается.
— Хотя бы она.
— А ты не думала, что я оказал ей услугу? Муж ее бросил еще до своего ухода: она три месяца не занималась сексом. А на прощание он окунул ее в дерьмо, в красках описав все ее недостатки: излишний вес, нехватка интеллекта, отсутствие вкуса и прочее, прочее, прочее… Она подавлена, разбита, у нее нет друзей…
— С чего такие выводы?
— Она бы рассказала о своих проблемах друзьям, а не нам с тобой. Или ты считаешь себя ее подругой? — на его губах снова появляется фирменная улыбка. — Так что не надо меня упрекать: для Уховой я оказался ложкой меда в бочке с дерьмом. За что она крайне признательна.
— Ну, конечно, — морщусь.
— Ну, конечно, — передразнивает меня он. — Ты так и не ответила: считаешь себя ее подругой?
— Если и так, то какая тебе разница?
— А ты не думала, что ей нужна поддержка, а не твои нравоучения? У тебя бегущая строка в глазах: «Какой ужас! Как она низко пала!».
— Я так не считаю.
— Да ладно? Тогда прости, я ошибся, — он натянуто улыбается.
Отвожу взгляд: конечно, я всячески пытаюсь поддержать Олю, но в глубине души все равно осуждаю ее интрижку с Шаровым. Понимаю, что у меня нет морального права на порицание, но ничего не могу с собой поделать. Вот только я думала, что хорошо скрываю свои чувства! Видимо, я ошиблась.