Приключения барона Мюнхгаузена. Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями (Лагерлёф, Распе) - страница 9

Не один раз отрубывал я верхнюю часть верёвки и привязывал её к нижней, от чего она не становилась крепче. А до поместья султана было всё ещё довольно далеко.

Я находился в облаках, в нескольких милях от земли, как вдруг верёвка оборвалась, и я с такой силой грохнулся вниз, на нашу роднуюземлю, что пробил в земле яму глубиной, по меньшей мере, в девять сажен.

Не знаю, сколько я пролежал в этой яме без сознания, но, когда пришёл в себя, долго не мог сообразить, как мне выбраться из неё.

Думал я, думал — и додумался: выковырял ногтями ступени и по этим ступеням благополучно вылез на поверхность Земли.

Вскоре русские заключили с турками мир, и меня, в числе других пленных, отправили в Санкт-Петербург.

Мой литовский конь остался в Турции, и я был вынужден ехать в Россию на почтовых лошадях.

В тот год во всей Европе свирепствовали такие морозы, что даже солнце простудилось и захворало. А когда солнце заболевает, от него идёт не тепло, а холод. Поэтому я ужасно мёрзнул в своей карете.

И вот случилось однажды, что нам пришлось ехать по узкой дороге, с двух сторон заросшей высокими кустами шиповника. Я напомнил кучеру о том, что нужно протрубить в рожок, иначе мы рискуем не разъехаться со встречным экипажем.

Кучер поднёс рожок к губам и стал дуть в него. Он дул со всей мочи, но все старания его были тщетны — из рожка не вылетало ни единого звука!

А вскоре мы увидели, что навстречу нам мчится экипаж, объехать который было совершенно невозможно.

Ничего не поделаешь. Я вылез из кареты и прежде всего выпряг лошадей.

Вслед за этим взвалил себе на плечи карету со всеми четырьмя колёсами и всеми дорожными узлами и перепрыгнул с этим грузом через канаву и живую изгородь высотой в девять футов.

Это было отнюдь не легко, а вы ведь знаете, какой я силач.

Перепрыгнув обратно через изгородь, я снова очутился на дороге, но уже позади чужой кареты.

Затем я поспешил к нашим лошадям, подхватил обеих и, зажав их под мышками, двумя прыжками перенёс их к карете. Одна из лошадей во время прыжков зафыркала и стала брыкаться, выражая недовольство. Но я справился с ней, засунув её задние ноги в карман своего сюртука, после чего она тут же успокоилась.

Я впряг лошадей в карету и благополучно добрался до постоялого двора.

На постоялом дворе мы немного отогрелись от этого лютого мороза и отдохнули после наших приключений. Кучер повесил рожок на гвоздь у кухонного очага, а я уселся напротив него.

И вот послушайте только, что тут произошло!

Внезапно раздалось: «Теренг! Теренг! Тру-туту! Ра — рара!» Мы вытаращили друг на друга глаза.