– Что мы хоть делаем? – в который раз спросила она, когда был объявлен очередной перерыв и они уселись в дальней комнате у открытого окна выпить диетической колы и выкурить по сигарете (Макс стал безобразно много курить, она тоже).
– Что мы делаем? – спросила Лика, которой ее познания в фармакологии ответов на заданный вопрос дать не могли.
– Дрянь самодельную, – ответил Макс, тяжело вздыхая. – Профанация и дилетантство, но ничего другого не остается.
А вот он, как выяснилось, разбирался во всем этом очень неплохо.
– Ну а на самом деле?
– Живую воду гнать будем.
– Макс! Я же серьезно! А про самогон ты уже говорил. Повторяешься.
– Не повторяюсь. Следи за словами. Я что сказал? Живую воду, а не самогон.
– Живой воды в природе не бывает.
– В природе не бывает, но мы ее синтезируем.
– Для чего?
– А как я буду по крышам прыгать?
– А зачем тебе прыгать по крышам?
– Мне незачем, но когда эти ребята меня вычислят, придется.
– Какие ребята?
– Плохие, Лика. Плохие парни, знаешь?
– Ты ничего мне не говорил про плохих парней.
– Разве?
– Ты мне вообще ничего не объяснил.
– Объясню. Позже. Вот закончим…
– Значит, – сказала Лика, – есть плохие парни, и ты им зачем-то нужен.
– Не нужен. В этом-то все и дело, что на хрен я им не нужен. Пришьют как пса подзаборного, и все.
– Помнится, ты мне говорил, что дело не в тебе?
– Верно. Я свое отжил. Тебя они тоже убьют, а потом… Потом, Лика, всем станет очень плохо. Ты мне поверь! Так плохо, Лика, что они нам с тобой, то есть, покойникам, позавидуют.
– И ты…
– Я попробую помешать. Должен попробовать.
– Макс, очнись! Тебе девяносто шесть лет.
– В этом то и штука, детка, что мне девяносто шесть, в этом-то весь цимес, как говаривал незабвенный Лева Пеньковский под Гвадалахарой.
– Не поняла.
– Ну, Лева, он был, между прочим, нью-йоркским адвокатом, так говорил.
– Я не про Леву, я про тебя. В чем тут цимес?
– А! Цимес в том, что мне силы нужны, а их и нет. Вот мы и варим, как последние придурки, средство против немощи.
– Ты знаешь рецепт такого средства?
– Знаю. – Макс не шутил. Сейчас точно нет.
– Так какого хрена?! – не удержалась Лика.
– Угомонись. Отвечаю по пунктам. Первое и главное. Это индивидуальное средство. Кроме меня, никому никакого счастья от него не будет, одни хлопоты родственникам по случаю скоропостижных похорон.
– Хорошо. Допустим. А почему ты сам им не воспользовался? Ну раньше. Ты же старый и больной. Я ведь…
– Раньше было нельзя.
– Что значит нельзя? – искренне удивилась Лика.
– Нельзя. С прописной буквы, – непонятно объяснил Макс.
– А теперь что, стало можно?