«Чудны дела твои, Господи! – думал Виктор, слушая рассказ Гидеона. – И неисповедимы дела твои. Это ж какая альтернатива вызрела в этом мире! Какой сюжет!»
Действительно, по сравнению со всем этим, знакомая ему гораздо лучше страна Утопия была всего лишь небольшой и вполне логичной, если подумать, вариацией на тему известной им с Максом истории. Всего лишь реализацией одной из возможных, вполне реальных, кстати, потенций его собственного мира!
«Значит, – решил он, – бывает и так. Может быть».
В половине четвертого в дверь позвонили. Гиди пошел открывать, и они ненадолго остались вдвоем.
– Поговори с ним сам, – сказал Виктор, отдававший себе отчет в том, что с глазу на глаз местный Макс, возможно, расскажет его собственному Максу гораздо больше, чем если они будут беседовать втроем.
Макс ничего на это не сказал, только кивнул. О чем говорить? Все было понятно и так. Жизнь штука несложная, если только не усложнять ее специально. Дверь в гостиную открылась, и к ним в сопровождении Гиди вошел высокий коротко стриженный старик. Он был чуть грузноват и сутулился немного, но держался уверенно и смотрел на мир ясными и внимательными глазами. Тот еще старик. Ну недаром же они прозвали его Железным? Такие прозвища неспроста даются и не просто так за человеком закрепляются. И дай нам бог, чтобы про всех нас наши внуки так говорили. С большой буквы.
Старик неспешно, но уверенно прошел на середину комнаты, приблизившись к вставшим ему навстречу Виктору и Максу, остановился напротив них и стал внимательно рассматривать Макса. И то сказать, Виктора он тогда не видел, а вот Виктор… Виктор вгляделся в старика и понял, что никакой ошибки нет. Это был Винт. Пусть постаревший – семьдесят лет прошло! – но все же узнаваемый. Винт!
– Ну вы тут поболтайте, а я пока пойду, кофе сварю, – сказал он и направился к двери. – Гиди, будь другом, покажи, где тут у вас что, а то я сам, боюсь, не разберусь.
Гиди Виктора понял и присоединился к нему без возражений. И вопросов не задавал. Не дурак.
Странная штука – время. Ведь знаешь, как может оно лететь стремительно, когда хотелось бы, наоборот, что-нибудь вроде «остановись, мгновенье!». И как оно тянется, знаешь. Все это ведь было уже в твоей жизни, и не раз. И ждал подолгу, и кипел, вылезая вон из штанов и кожи, когда пытался назло всему вонзить себя между двумя мгновениями быстротекущего времени. Все это было. И вот, испробовав, казалось бы, все на свете, все испытав, приучив и научив себя чувствовать время и себя в нем, смирившись с бессилием перед космической его мощью, ты обнаруживаешь вдруг, что все напрасно. Дело не во времени, а в тебе. А ты… ты всего лишь человек.