Занятие танцами стало в последнее время захватывать меня, связки из атакующих приёмов плавно перетекали в защитные неприступные ряды, скорость выполнения, с разрешения наставника, возросла, а знания, сидящие во мне, полученные от прежних носителей навыков, постепенно вплетались в движения, показываемые Хэрном, существенно дополняя их и делая совершенными. Наблюдательный Хэрн и это заметил, и один вечер пытал меня, где я учился кинжальному бою и к какой школе он относится. Что я мог сказать? Вот и делал умные глаза, хвастаясь, что всё додумываю сам. В этом была толика правды, я, и правда, много времени обдумывал те или иные приёмы, возможности их улучшения и вплетения в свой собственный комплекс защиты и нападения. Учебные бои мы не проводили, Хэрн очень боялся меня поранить, а использовать деревянные имитаторы не хотел, объясняя своё решение тем, что при работе с пустышкой, к бою и относишься соответственно, требуя налегать на теорию совмещённую с практикой, в виде отработки комплексов.
Он категорически, в ультимативной форме, потребовал от меня убрать свой чёрный кинжал (о причинах такого решения обещал рассказать потом), и теперь я ношу на поясе два подарка военных. Кстати, видели по новой мы их, но об этом позже. Своего чёрного я не убрал, а взамен потребовал изготовить мне сбрую, чтобы цеплять кинжал за спину, рукоятью вниз. Так теперь и хожу, привыкая к дополнительной нагрузке, в буквальном смысле, весь обвешанный железом.
Вторая песня души – это шест или, как упорно продолжает называть эту длинную палку Хэрн, копьё. Я уже обмолвился ранее о том, что мне подарили шест, теперь коротко откуда он взялся.
В первый день нашего знакомства, я обратил внимание, как ласково Хэрн гладил листья железного дерева под ковриком. А когда на следующий день он рассмотрел палки очага, чуть ли не застонал. Я удивился, конечно, но лезть в душу не стал, захочет сам расскажет, что к чему.
В этот же день мы пошли в лес за ягодой, фруктами и проверить силки. Каково же было моё удивление, когда Хэрн сбросив с плеч мешок, ни на что не обращая вокруг себя внимание, чуть ли, не на карачках, побежал к железному панку. Упав на колени и прижавшись лбом к стволу, он в голос орал хвалебные речи богам за возможность встречи с каким-то Талом.
Я собрал ягоды и фрукты, выпутал из петель очередных фазанов, а Хэрн так и не думал подниматься с колен. Он плакал и смеялся одновременно, и меня снова и снова накрывала волна счастья, и если бы не такой своевременный мой приказ держать эмоции в узде, то я бы уже захлебнулся от чужого экстаза. С трудом отодрав его от дерева, силой потащил упирающегося Хэрна, и было у меня такое чувство, что он ничего не соображает и ведёт себя, как одержимый. И снова приказ успокоиться, что и помог привести его в чувство.