— Надо бы купить щеколды, — говорил он, — да чего зря сапоги трепать по такой грязи?
Между тем установилась зима. На холмы лег плотный покров толщиной в добрые пол-аршина; Бялку сковал лед, твердый, как кремень; выбоины на дороге разгладились, ветви деревьев господь бог одел в снеговые сорочки, а Слимак все еще размышлял о засовах и щеколдах. Закинув ногу на ногу, он курил трубку, так что в горнице дым стоял столбом, или, усевшись за стол, облокачивался то правой, то левой рукой — и все думал. Однажды вечером, когда раздумия его близились к концу, в хату влетел Ендрек в сильном волнении. Мать возилась у печки и не обратила на него внимания, но отец, несмотря на скудный свет, сразу заметил, что у Ендрека изорван зипун, растрепаны вихры и подбит глаз.
Словно невзначай, он оглядел запыхавшегося мальчишку с одного и с другого боку, додумал до конца свою думу, вытряхнул пепел из трубки и, сплюнув, сказал:
— Кажись, паренек, кто-то тебе по морде съездил?.. И, пожалуй, разика три…
— Я ему больше надавал, — хмуро ответил Ендрек.
Мать в эту минуту выходила в сени и не слышала их разговора. Отец же не торопился с допросом, потому что протыкал проволокой забитый чубук. Продув его хорошенько, он снова начал:
— Кто ж это тебя так угостил?
— Да этот прохвост Герман, — буркнул Ендрек, поводя лопатками, как будто его что-то кусало.
— Тот, что у Хаммера живет? — спросил отец.
— Он самый.
— А ты что делал у Хаммера, тебе ведь не велено было туда ходить?
— Да так, в окошко к учителю заглянул, — ответил сильно покрасневший парень и поспешно прибавил: — А это чертово семя выскочил из кухни и давай орать: «Ты что, говорит, подглядываешь в окна, ворюга?» — «Что я у тебя украл?» — спрашиваю. «Покамест, говорит, ничего, а наверняка украдешь». И как гаркнет: «Пошел вон отсюда, не то как дам тебе в зубы!» А я говорю: «Попробуй!» А он: «Ну вот, и попробовал». Я ему: «А ну, попробуй еще!» А он: «Вот тебе еще…»
— Прыткий шваб! — проворчал Слимак. — А ты ему ничего?
— А что мне было делать? — вскинулся Ендрек. — Взял полено и легонечко двинул его по башке… Разика два, ну… может, и три. А этот подлец в момент повалился наземь и пустил краску. Я хотел было еще ему подсыпать, чтобы не представлялся, но тут выскочили из хаты эти, как их там… Фриц — тот даже ружье схватил; ну, я и задал деру.
— И не догнали тебя?
— Ну да! Так они догнали, когда я улепетывал, словно заяц.
— Наказание с этим мальчишкой, — проговорила мать, выслушав его рассказ. — Дождется он, что швабы его исколотят.
— А что они ему сделают, — ответил отец. — На ноги он попроворнее их; ну, и удерет, коли понадобится.