– Он мертв, – подтвердил дух леса.
Яростный птичий крик заставил меня очнуться.
Зоркий – это был он, кто же еще! – золотой молнией упал с неба прямо на кабанью морду и вцепился когтями ему в глаза. Ястреб – птица крупная, а если он вдобавок зол донельзя…
Кабан мотнул головой, отшвыривая нежданную помеху, и Зоркий взлетел, чтобы тут же снова упасть на врага. Тот взревел от боли, но ястреб сделал свое дело – зверь ослеп. Не знаю, вырвал Зоркий глаза этому чудовищу или их просто заливала кровь из глубоких царапин, но вепрь теперь явно не видел нас. Чуять наверняка чуял, но и то: запах собственной крови перебивал наш.
На счастье, уже подоспели егеря с рогатинами и пиками, кабана утыкали ими так, что он сделался похож на гигантского дикобраза, но уложить его удалось не сразу, а когда он упал, мне показалось, что земля содрогнулась…
– Господин и повелитель мой… – еле выговорила я, когда Рыжий поравнялся с нашей каретой. Хорошо еще, мне хватило соображения сказать это на шонгори, не то забавно бы вышло! – Не ранен ли ты?
– Я цел и невредим, о жемчужина моего сердца, – негромко ответил он, склонившись с седла и поймав мою руку. – Но что стряслось с тэшаваром, пока не знаю, поеду взгляну сам! Не беспокойся, о тэшди, думаю, твой супруг тоже отделался легким испугом, – добавил Рыжий, обращаясь к Аделин. – Однако и звери водятся в ваших краях! Эта свинья, пожалуй, будет пострашнее пустынного льва…
Он пришпорил Твэя и унесся прочь, а я смогла выдохнуть с облегчением. Рука Медды, я чувствовала, дрожит мелкой дрожью, а Леата дышала часто-часто, стараясь прийти в себя. Нянька Эмилии лишилась чувств, фрейлина судорожно искала нюхательную соль, Аделин, кажется, шептала молитву, и только ее дочь весело смеялась. Я не вслушивалась в младенческий лепет, но мне показалось, будто племянница говорит что-то вроде: «Свинка – хвать!»
– Поскорее, прошу, – выговорила вдруг сестра и съежилась на сиденье, обхватив себя руками. – Лорейн, не копайся, дай мне капли…
– Что с тобой, о любезная тэшди? – встревожилась я. И было отчего: лицо Аделин сделалось совсем землистым, я видела это даже под слоем пудры, а зрачки ненормально расширились. – Тебя так напугал этот зверь?
– Нет… нет, не в нем дело. Не только в нем, – с трудом произнесла она и опрокинула в рот флакончик, который поднесла ей фрейлина. – Мне вредны любые потрясения. Супруг мой думал развлечь меня зрелищем, а вышло…
Леата потыкала меня пальцем в колено, и я сказала:
– Супруг твой, о тэшди, упоминал, что ты неблагополучно разрешилась от бремени. Знаю, он пригласил к тебе лучших лекарей, но если бы ты позволила моей служанке осмотреть себя, быть может, она сумела бы облегчить твое состояние? Не сочти мое предложение за дерзость, просто она знает и умеет такое, что не всякому по плечу, тому свидетельницами старшие жены моего супруга, да будет он благословен Создателем!