– Апчхи! – согласился пленный. – А-а-апчхи!
– Подите прополощите его в колодце, что ли? – вздохнул Рыжий. – А то его и не расспросишь, с таким-то громовым чихом.
Ян выволок незнакомца за дверь (клянусь, он тащил его за шиворот одной рукой, не особенно напрягаясь!), Клешнявый пошел следом, помогать, и скоро с заднего двора раздался вопль – вода в колодце была, надо думать, ледяной, как бы уже не со льдом!
– Теперь он будет чихать не от золы, а от простуды, – предрекла Медда, зажигая свечи, подметая пол и расставляя мебель по местам.
– Может, он не успеет простыть, – хмыкнул Рыжий и взял фонарь. – Чужаку тут взяться неоткуда. А если это простой путник, чего ради было красться тайком? Пойду на его коня гляну… Медда, согрей-ка воды, – добавил он. – Раз уж все равно проснулись, будем собираться в дорогу. И Деррика разбуди, неужто он этого грохота не услышал?
– Сделаю, – кивнула та и принялась раздувать угли. – Эй, ведро захвати, воды-то всего ничего!
– Давай…
Я вышла следом за Рыжим и приблизилась к рослому вороному, привязанному к дереву.
– Неплох, – искренне сказал бродяга, подняв фонарь повыше и оглядев коня. – Только, похоже, голодный как невесть кто, да и не чищен пару дней, по меньшей мере. Я его на конюшню отведу, расседлаю, хоть отдохнет, – кивнул он мне, отвязывая повод. – Подержи фонарь, хозяйка.
– Рыжий, – окликнула я, присмотревшись. – Это гвардейское седло.
– Тю-у-у… и правда! Вот не было печали… – протянул он и коротко свистнул.
Из-за дома показался Ян.
– Заканчивайте там плескаться, – приказал Рыжий. – Поди глянь по округе, нет ли чужаков. Хозяйка говорит, у этого парня гвардейское седло, и как знать, один он здесь или еще кто за пригорком поджидает…
Ян кивнул и испарился, как не было его.
– Может, он украл коня после пожара, – подала я голос. – Они же могли разбежаться, как те, из конюшни.
– Ночь была, все спали, – напомнил Рыжий. – Нет, он его и еще когда мог увести, но отчего не сменил такое приметное седло? Хотя другое-то, конечно, денег стоит, а на дармовщинку и уксус сладкий… А! Вот и Деррик! Ты что это разоспался?
– Сам не знаю, сморило, – вздохнул тот. – Медда разбудила. Уже выезжаем?
– Нет, погоди пока. Посмотри, упряжь тебе знакома?
– Гвардейская, походная, – безошибочно определил старый егерь. – И конь как бы не из королевской конюшни. Дайте фонарь… Ну, точно, вот клеймо! Почти всех лошадей у этого заводчика берут.
– А разве у господ гвардейцев не собственные кони? – прищурился Рыжий.
– Кто может себе это позволить, у тех, ясное дело, свои лошадки имеются, – кивнул Деррик. – А чтоб не вышло так, что у офицера под седлом конь ценой в состояние, а у рядовых клячи разномастные, которым на бойню пора, держат конюшню для служивых. Для гонцов отдельно, там кони-птицы, для королевского выезда – отдельно, охотничьи, опять же… а эти вот – в самый раз для солдат. И то, правду сказать, они казенных берегут чуть не пуще собственных, потому как старший конюший – тот еще зверюга! Всегда сам проверяет, что да как. Увидит, что у лошади спина сбита или подкова болтается, – не посмотрит, офицер перед ним или вестовой какой-нибудь, живо выскажет все, что думает, а то и вожжами наподдаст…