- А почему никого из начальства нет? - спрашиваю я.
- Совещаются, - говорит Сашка.
Хорошо, что я все-таки высокий и не такой толстый, как Золотарев. Если бы мне шинель по росту!
Приходит Коля Гринченко. Очаровательно улыбается и говорит:
- Старшина - гад. Себе жарит яичницу, а мне концентрат дает. - И смотрит на нас с Сашкой.
- Не шуми, - говорит Сашка.
- Это ему не тыл, - не унимается Коля, - здесь ведь разговор короткий. В затылок - и привет. И не узнают.
- Пойди скажи ему об этом, - говорит Сашка. А старшина стоит за Калиной спиной, и на подбородке у него сияет жирное пятнышко.
- Понятно, - говорит он.
Все молчат. Он поворачивается и уходит в свою землянку. Все молчит. У Сашки блестят ботинки, как подбородок старшины. У меня вспотели ладони. Коля Гринченко красиво улыбается. А из землянки старшины и в самом деле тянет глазуньей.
- Глазунья хороша с луком, - говорит Сашка.
Приходит Шонгин. Это старый солдат. Он знаменитый солдат. Он служил во всех армиях во время всех войн. Он в каждую войну доходил до передовой, а потом у него начинался понос. Он ни разу не выстрелил, ни разу не ходил в атаку, ни разу не был ранен. У него жена, которая провожала его на все войны.
Приходит Шонгин и ест редис. И молчит.
- Откуда редиска?!
Шонгин пожимает плечами.
- Дай редисочки, Шонгин, - просит Сашка.
- Последняя, - говорит Шонгин.
Хорошо, когда нет начальства. Никто не командует, никуда не гонят. Как я шел с пакетом! Ведь это же черт знает что... Как будто Колю Гринченко не могли послать. В семнадцать лет мой отец создавал в подполье комсомол, а я стою, сутулый и смешной, и я ничего не создал, а только хвастаюсь своим благородством, которого, может быть, и нету...
А Шонгин достает редисочки одну за другой. Красные шарики летят в рот, хрустят.
- Шонгин, дай редисочки, - прошу я.
- Последняя, - говорит Шонгин.
Я загадываю: если Шонгин достанет еще редиску, Нина придет. Шонгин лезет в карман. Достает кисет. Не придет. И вдруг Коля говорит:
- Вот и Ниночка...
Я оборачиваюсь. С невысокого холмика спускается она. Рядом с ней незнакомая связистка. Нина идет легко. Шинель застегнута на все крючки. Шапка-ушанка... ах! Какая у нее ушанка!... Она немного набекрень. Привет, малявка! Все смотрят в ее сторону, все. Она идет.
- А-а-а! - Это Шонгин кричит. - А-а-а! - И падает. И Сашка падает. И Коля Гринченко.
- Ложись!
Я кидаюсь лицом вниз. Вот оно!.. Где-то далеко-далеко разрыв. Короткий. И шуршание. И тишина.
Кто-то смеется. У входа в землянку стоит старшина:
- Хватит валяться, ежики.