Зато вот Леля моя красавицей стала. В удобном теплом платье цвета майской сирени, с кружевным воротничком и синей лентой в светло-рыжей косе сестра стала похожа наконец не на чумазую проходимку, а на благородную девушку. Так что даже Таир на нее засмотрелся, когда Леля вышла к нам из комнаты, переодевшись. Аришка ей еще и бусы на шею повесила, так что я побоялась, что с такой девой пригожей мы всех женихов по дороге соберем!
Тепло поблагодарив мастерицу, мы отправились к кожевнику и у него купили удобную обувь и дорожный сундук. И, перекусив в харчевне, уселись на телегу, что отбывала на юг.
* * *
В дороге провели несколько дней, так что хлесса уже успела привыкнуть к поводку, а Саяна – к клетке. Зимой добрались бы скорее на санях, но снег уже сошел, дороги развезло весенней грязью да распутицей. И чем ближе подъезжали, тем мрачнее я становилась. Даже Леля уже не радовалась обновкам, а жалась ко мне испуганно. Таир смотрел недоуменно, потому что видимых причин для беспокойства у нас не было. Напротив – и тракт шире стал, и люди в обозах наряднее, и кони со сбруями дорогими. Пару раз уже пронеслись мимо роскошные тройки со стражами на задворках, из которых выглядывали родовитые девицы или городские богатеи. И я отворачивалась, сжималась, хоть и понимала, что никто меня не признает. Пока все надеялась, что тропка меня мимо проведет, что дорожка покуражится да свернет в сторону, ан нет. Вела уверенно меня к Ильмиру, в места знакомые. Родные и чужие одновременно. Лелечка моя совсем побледнела, когда увидела стену городскую.
В телеге еще семейная пара была, попутчики, так Таир подсел к нам ближе, заговорил шепотом:
– Девчонки, вы чего пришибленные такие? – округлил он глаза.
– Сам пришибленный, – огрызнулась Леля и на меня глаза скосила, можно ли говорить, мол? Я плечами пожала, рассеянно рассматривая городскую стену да черепичные крыши домов. Города с детства не люблю: живой силы в них мало, неуютно мне. Но лучше бы сюда дорожка вела. Но тропка меня прочь от городских стен поманила, на восток, к озерному краю, и я совсем опечалилась. Уж не знаю, Шайтаса то проделки или Судьба так полотно моей жизни соткала, но возвращалась я туда, откуда бежала без оглядки восемь лет назад.
– Выросли мы здесь, – буркнула Леля непонимающему мальчишке и тоже замолкла, сжалась в углу.
Я смотрела вокруг и тревожно, и алчно, на пролески с редкими деревцами, на землицу особую, с красным суглинком вперемешку, на затянутые легкой зеленой дымкой леса. Здесь теплее было, и деревца уже укутались робким весенним одеянием, еще тонким и прозрачным, почти невидимым. В низинках стоял туман от холодной земли, а дальше потянуло тиной и рыбой, знать, приближались к воде. Пять их было, круглых, как серебрушки, зеркальных озер, возле второго, самого красивого, поместье стояло… Удельного князя озерного края, супружника моего…