|
| The old one lifted her muzzle at my approach, and gazed in my direction with her blind eyes, but when she had sniffed the air a moment, and found I was not the one she sought, she turned her head away with a grunt, and looked steadily into the fire again. | Старая собака при моем приближении подняла морду и перевела на меня незрячие глаза, но, принюхавшись и обнаружив, что я не тот, кого она ждет, с тихим рычанием отвернулась и снова уставилась в огонь. |
| Then Jasper left me, too, and settled himself by the side of his companion, licking his side. | Затем и Джеспер отошел от меня и улегся рядом с матерью, а та принялась вылизывать ему бок. |
| This was their routine. | Приходить сюда поутру вошло у них в привычку. |
| They knew, even as Frith had known, that the library fire was not lit until the afternoon. They came to the morning-room from long custom. | Они знали не хуже Фриса, что в библиотеке камин разожгут лишь во второй половине дня. |
| Somehow I guessed, before going to the window, that the room looked out upon the rhododendrons. | Почему-то, еще не успев подойти к окну, я догадалась, что кабинет выходит на кусты рододендрона. |
| Yes, there they were, blood-red and luscious, as I had seen them the evening before, great bushes of them, massed beneath the open window, encroaching on to the sweep of the drive itself. | Да, так оно и было: кроваво-красные, сочные, они росли сплошной стеной перед открытым окном, вторгаясь даже на подъездную аллею. |
| There was a little clearing too, between the bushes, like a miniature lawn, the grass a smooth carpet of moss, and in the centre of this, the tiny statue of a naked faun, his pipes to his lips. | Среди зарослей виднелась прогалинка, вроде миниатюрной лужайки, покрытая бархатным мхом, а в ее центре - небольшая статуя нагого фавна, державшего у губ свирель. |
| The crimson rhododendrons made his background, and the clearing itself was like a little stage, where he would dance, and play his part. | Пунцовые рододендроны служили ему великолепным фоном, а лужайка казалась крошечной сценой, где он разыгрывал свою роль. |
| There was no musty smell about this room, as there had been in the library. There were no old well-worn chairs, no tables littered with magazines and papers, seldom if ever read, but left there from long custom, because Maxim's father, or even his grandfather perhaps, had wished it so. | В кабинете не было затхлого запаха, как в библиотеке, здесь не было старых кресел с потертой кожей, не было столов, заваленных журналами и газетами, которые никто не читал, но которые регулярно туда клались, потому что так было издавна заведено по желанию отца Максима, а может быть, и его деда. |