Спустя пару дней они уже все друзья не разлей вода – то и дело посылают кого-нибудь за кофе и сэндвичами с беконом в кафешку, что стоит неподалеку. «Сахар надо? – слышится порой. – Кому на бутер соуса?» Кафе, поди, уже изрядно на этом приподнялось!
Еще я замечаю, что журналисты сбиваются в одну кучку, а фотографы – в другую. Странно, что они не толкутся вместе. Причем различить их довольно легко. Фотографы совсем иначе одеваются, более по-современному. Любят ходить в обтрепанных курточках и бейсбольных кепках. Многие из них выглядят так, будто уже несколько дней не знали бритвы – мужчины, я имею в виду. Впрочем, женщины-фотографы одеваются почти что как мужчины – в свободные брюки и мешковатые блузы. А еще эти фотографы ужасно шумные. Поначалу мне было неловко перед соседями, что тем приходится днем и ночью слушать их хохот и все прочее. Но потом эти соседи стали выносить подносы с напитками, стоять болтать с говорливыми фотографами, пускать их к себе в туалет. Устроили перед моим домом чуть ли не уличную вечеринку!
Журналисты – те куда спокойнее. Большую часть времени они или говорят по сотовому, или сидят по машинам, слушая радионовости. Многие из них – совсем молоденькие парнишки в своих первых деловых костюмах.
Однако спустя несколько дней, поскольку я так ни с кем и не соглашаюсь говорить, пресса пускает в ход тяжелую артиллерию. Ко мне выдвигаются грузные «пивные» дядьки и женщины с энергичным лицом и в шикарных одеждах. Они подкатывают к моей калитке на дорогих сияющих авто и с королевским видом ступают на тротуар. При некоторых из них даже фотографы прекращают свой шум и гам.
Вот один мужчина, словно сошедший с витрины бутика, важно шествует сквозь расступившуюся толпу и подходит по дорожке к дому. Громко барабанит в дверь и кричит:
– Миссис Тейлор, а каково, скажите, быть женой детоубийцы?!
Я сижу у себя на кровати, сгорая от стыда. Такое ощущение, будто меня видно всем и каждому – хотя, разумеется, это не так. Чувствую я себя совершенно незащищенной.
Надо сказать, он далеко не первый, кто меня об этом спрашивает. Один из журналистов кричал мне примерно то же самое, когда Глена вновь арестовали. Мне тогда понадобилось пойти в магазин. Этот репортер только появился и, вероятно, пошел за мной следом, подальше от других журналистов. Он всячески старался меня разозлить, вынудить меня что-нибудь сказать – что угодно, лишь бы он мог представить это как «интервью с женой». Но я ни на что не велась. Мы с Гленом уже это обсуждали.
– Джинни, просто молчи в ответ, – сказал он, когда звонил мне из полицейского участка. – Не дай им до тебя добраться. Ничего перед ними не показывай и вообще с ними не говори. Это же сволота, всего лишь грязная пена! На пустом месте они ничего не напишут.