Фрэнк записал в свою книжку серийный номер нашей банкноты.
– Попробую выяснить, откуда она взялась. Банки записывают номера всех тысячедолларовых билетов, которые выдают клиентам. Это наверняка Стэнтон, только зачем ему…
– А если он не хочет, чтобы его семья – или кто-то из семьи – знала, что он оплачивает расследование? Честно говоря, я вообще не предполагал, что Стэнтон может позволить себе подобные расходы.
– Наверное, не такой бедный, каким представляется. Так многие поступают: говорят, что ничего у них нет, а сами заначивают деньжонки на черный день.
– Уж очень он щедрый. Мы могли бы начать расследование с гораздо меньшим задатком. С денежной стороны я бы скорее поставил на Вернеке. Интересно, так ли уж мал его небольшой доход?
Фрэнк сдвинул шляпу на затылок:
– Это я тоже попытаюсь выяснить, Эд: мне самому теперь интересно. Штука баксов сильно меняет взгляд на проблему. Если кто-либо из семьи считает смерть Салли подозрительной, у него наверняка имеется причина. Посмотрим, что у нас есть на Вернеке и на Стэнтона. Если купюра приведет к кому-то из них, я возьму его в оборот: он должен что-то знать, раз тратит такие деньги. Не помешает также пообщаться с докторами, осматривавшими Салли.
– Большое спасибо за помощь, Фрэнк. Спроси их, нельзя ли дать сердечнику что-то такое, чтобы сердце остановилось, а другие симптомы отсутствовали.
– Непременно. Держи меня в курсе, ладно?
Бассет ушел. Пока я набирал шифр, чтобы снова запереть сейф, вернулась Моника Райт. Я усадил ее за стол в кабинете и стал диктовать, расхаживая по комнате – так мне легче думалось. Начал я с того, о чем говорила Салли в четверг нам с дядей Эмом. Рассказал, как догнал ее на лестнице и что мы делали после. Старался припомнить каждую мелочь. Поведав, как заснул в кресле, я заметил, что наступил полдень.
– Не хотите пойти перекусить, Моника?
– Прямо сейчас? Я хочу знать, что произошло дальше!
Я усмехнулся, видя такую заинтересованность, и помрачнел, вспомнив, что дальнейшее совсем не смешно.
– С этого момента все будет хуже и хуже – рекомендую сначала поесть.
– Хотите сказать, что…
– Ладно, продолжим, – вздохнул я. – Это легче, чем объяснять.
Завершив рассказ о ночных событиях, я произнес:
– Работы у нас примерно на полчаса. Будем продолжать или сделаем перерыв?
– Да, пожалуйста! Давайте закончим!
Я продиктовал все, что запомнил из разговоров с Вернеке, Стэнтоном и нашим марсианским клиентом.
– Ну все, пойдем поедим.
Я запер офис, и мы съели ленч.
– Мистер Хантер… – сказала Моника за кофе.
– Эд, – поправил я. – Я же вас Моникой называю.