Потом я осознал, что лежу на песке. Рядом плескались волны, и слышались голоса. Надо мной склонялась женщина, мокрая и голая, не считая лифчика с трусиками, но не Дороти. Крупная, мускулистая, с сосульками черных волос. Я хотел приподняться на локте – не получилось. Грудь болела, живот бунтовал, голос пропал. Меня вырвало, я кое-как просипел:
– Дороти? Ее вытащили?
– Тихо, сынок, – произнесла крупная женщина. – Вытащили, да поздно.
Я опять сделал над собой усилие и сел. Впереди я видел озеро, каноэ на берегу, сброшенные женщиной рубашку, туфли и слаксы. Отменная пловчиха: сумела спасти меня, пока мужчины искали Дороти.
– Ты в порядке? – спросила она, не смущаясь тем, что надето на ней совсем мало, а на мне вообще ничего.
Я тоже пока не обращал на это внимания. Дороти лежала на песке ничком, и я видел ее лицо. Один мужчина сидел верхом у нее на спине и делал искусственное дыхание – похоже, умело.
Опустившись рядом со мной на колени, женщина положила руку мне на плечо:
– Не переживай, ничего не поделаешь. Билл, мой сын, поехал за дыхательным аппаратом – тут у нас в четырех милях станция береговой охраны, у них он есть. Вашу машину взял, чтоб скорее, наша заперта в гараже.
Я встал и побрел к двоим мужчинам, откачивавшим Дороти. Один продолжал свое дело, другой посмотрел на меня и покачал головой.
– Ее уже не спасти, но мы не остановимся, пока не привезут аппарат.
– Ты бы оделся, – произнесла, подойдя, женщина. – У тебя шок, вон как колотит всего.
Зубы у меня лязгали. Видимо, действительно был шок. Она подвела меня к кучке одежды, скинутой на песок с автомобиля.
– Надевай живенько! – Женщина говорила со мной, как с ребенком, и уже протягивала мне брюки. – Только штаны и пиджак, с остальным не возись. И приходи в дом, я кофе сварю.
Когда я начал одеваться, она ушла, захватив свою одежду.
Машинально завершив процесс одевания, я вернулся к мужчинам и Дороти. Они поменялись: один откачивал, другой отдыхал. Оба промокли до нитки, но не обращали на это внимания. Каноэ опрокинулось, когда они пытались втащить в него Дороти, и мужчины добирались до берега вплавь, положив девушку на перевернутый корпус.
– Иди-ка ты в дом, – сказал один, обращаясь ко мне. – Ты тоже не в лучшем виде.
Я вообще был никакой: тело и ум ни на что больше не реагировали, не ощущал холода, не чувствовал, что дрожу. Из-за дюн послышался шум автомобильного двигателя. Машина замедлила ход и свернула в нашу сторону, но я не соображал, какое отношение это имеет ко мне. Понять бы для начала, что за девушка лежит, нагая и мертвая, на песке. Салли? Дороти? Или это одна и та же девушка, которую я дважды пытался спасти и дважды не уберег?