– Как они вообще узнали, кто он такой? При нем ведь не было документов, когда его нашли ночью.
– Бобби Рейнхарт узнал его.
– Какой еще Бобби?
– Он работает у мистера Хейдена, обучается похоронному делу. Мы с ним гуляли несколько раз, он знает папу в лицо. Пришел в семь утра на работу, увидел… ну, это… покойника и сразу сказал, кто он.
– А, этот.
Я вспомнил его. Смазливый такой, лет шестнадцати-семнадцати. В школу всегда являлся набриолиненный и при полном параде, воображал, будто все девчонки от него без ума. Мне стало противно из-за того, что Бобби трогал папино тело.
Мы допили кофе, Гарди помыла чашки и пошла одеваться. Услышав, что мама тоже встает, я направился в гостиную, взял какой-то журнал. На улице начался мелкий дождик.
Журнал оказался детективный. Я стал читать про богача, найденного мертвым в гостиничном номере. На шее желтый шелковый шнурок, но вообще-то человека отравили. Подозреваемых полно, и у всех есть мотив. Секретарша, к которой он приставал; ожидающий наследства племянник, должник-рэкетир, жених секретарши. В третьей главе решили, что это рэкетир, но тут его самого убили. Такой же шнурок на шее, но задушили не этим шнурком.
Я перестал читать. Ерунда, в жизни так не бывает. В жизни бывает так, как у нас. Мне почему-то вспомнилось, как папа водил меня в аквариум. Моя мать была еще жива, но не пошла с нами. Мы с папой хохотали, глядя на рыб – удивленные такие, с открытыми ртами. Папа часто тогда смеялся.
Гарди сказала маме, что пойдет к подружке и вернется к двенадцати часам. Дождь моросил все утро.
Надо было дождаться, когда оно начнется, это дознание. Объявления не вывешивали, но слух, очевидно, прошел, и у Хейдена собралось человек сорок, все сидячие места заняли. Дядя Эмброуз сидел в заднем ряду. Он подмигнул мне и сделал вид, что мы незнакомы. Я тоже сел подальше, отдельно от мамы и Гарди. Впереди за столом суетился человечек в золотых очках, дежурный заместитель коронера Уилер, как я позднее узнал. Он потел, нервничал и тоже явно хотел поскорее начать и поскорее закончить.
В зале присутствовали копы, включая Бассета, и какой-то тип с длинным тонким носом, смахивающий на шулера. Шестеро присяжных расположились сбоку.
Коронер стукнул наконец молоточком. Все притихли. Есть ли у кого-либо возражения против присяжных, спросил он. Возражений не было. Тогда он стал спрашивать их самих, знали ли они человека по имени Уоллис Хантер, известны ли им обстоятельства его смерти, обсуждали ли они их с кем-либо и нет ли причины, по которой они не смогут вынести честный и беспристрастный вердикт на основе показаний, которые здесь услышат. Все ответили отрицательно.