– В участке расскажешь, – пробурчал коп, ощупывая мои карманы, однако другой полицейский сказал:
– В отделе действительно работает Бассет. Что за дело такое, парень?
– Моего отца, Уоллиса Хантера, убили в переулке у Франклин-стрит на прошлой неделе.
– Точно, был такой. Давай съездим, раз два квартала всего?
Нас посадили в машину и за шиворот ввели в бар. Дядя Эм и Бассет, увидев нас, удивления не проявили.
– Эти двое дрались, – объяснил полицейский, знающий Бассета. – Этот вот говорит, что вам интересно будет.
– Возможно, – произнес Бассет. – Для начала отпустите его. Что случилось, Эд?
Я достал бумажник из кармана и швырнул на стол.
– Папин. Был у этого сукина сына.
Бассет пересчитал деньги внутри – пятерка и несколько бумажек по одному баксу, – взглянул на закатанное в целлулоид удостоверение и очень мягко, тихо спросил:
– Где ты его взял, Рейнхарт?
– Гарди Хантер дала.
Эм, не глядя на меня, шумно перевел дух.
– Когда?
– Вчера вечером. Я знаю, что это бумажник ее старика, она мне сказала.
Бассет спрятал бумажник к себе в карман, закурил и обратился к патрульным:
– Спасибо, ребята. Надо будет подержать Бобби у вас, пока я все не проверю. Можете оформить его за нарушение порядка?
– Разумеется.
– Кто сегодня дежурит?
– Норвальд.
– Передайте, что я скоро позвоню ему и сообщу, можно ли отпустить Рейнхарта. – Снова достав бумажник, он вернул Бобби деньги и удостоверение личности. – Это нам ни к чему, но бумажник пока у меня побудет.
Бобби оглянулся на меня, когда его повели к выходу.
– Всегда пожалуйста, – усмехнулся я.
Бассет, встав, сказал дяде Эму:
– Ну что ж, попытаться следовало.
– Ты же понимаешь, что это еще ничего не значит, – заметил Эм.
Бассет пожал плечами.
– Боюсь, парень, дома тебе сегодня спать не придется. Переночуешь у дяди.
– Почему?
– Потому что мы сделаем то, что следовало сделать незамедлительно. Обыщем вашу квартиру на предмет страхового полиса и прочих возможных улик.
– Я возьму его к себе в гостиницу, – кивнул дядя.
После ухода Бассета мы помолчали.
– Похоже, в следствии произошел поворот, – наконец сказал я.
– Иди-ка умойся, вот что. И фингал у тебя зреет, похоже.
– Видел бы ты другого парня.
Эм фыркнул, и я понял, что он на меня не сердится.
– Как самочувствие? – спросил он, когда я вернулся из туалета.
– Так себе.
– Физическое, я имею в виду. Продержишься всю ночь на ногах?
– Раз стою, значит, смогу.
– Мы блуждали в этом деле, как малые дети в лесу. Пора к вырубке приступать.
– Вот и славно. Бассет теперь арестует маму?
– Сначала допросит. Гарди тоже, насчет бумажника. Я уж было отговорил его – он давал нам еще пару дней, чтобы расколоть Кауфмана.