Этими соображениями я откровенно поделился с Брондом и Александером.
- За вами-то хоть сила стоит, - добавил я. - И с Буковски, и с твоими китобоями справится не так просто. Даже имперское командование трижды задумается, прежде чем атаковать вас. А вот с нами покончат легко и быстро. Были два летуна - и нету их. Никто и не вспомнит.
- Верно, - не стал кривить душой Александер, - да и нас с китобоями прижали очень сильно. Иначе ни Буковски, ни вон Бронд не стали бы ввязываться в это дело. Слишком уж высоко летают те, кто вышел на нас. Вот только, Готлинд, если мы откажемся - нас точно уберут. А раз согласились, есть время и возможность ещё хоть как-то потрепыхаться.
И тут с ним спорить было тяжело.
- Кстати, - картинно хлопнул себя по лбу Бронд, - совсем забыл сказать. Ведь на ваши аэропланы уже монтируют антигравы! Так что считайте, что работаете по полной предоплате.
Новость была, конечно, хорошей. Только маловато её одной было, чтобы хоть немного исправить настроение лично мне.
Якобу, видимо, тоже. Потому что он поднялся на ноги и снова направился к бару-глобусу. И в этот раз вряд ли за пивом.
Я наблюдал за тем, что творят с моей «Ласточкой», и сердце временами просто кровью обливалось. Пусть и рухлядь почти, но всё же за те несколько лет, что я провёл в его кабине, аэроплан стал мне почти как родной. Я ведь купил его на невеликие деньги, полученные в имперской канцелярии после увольнения с военной службы. На что-то поприличней их просто не хватило, а ввязываться в кредит мне вовсе не хотелось. Полжизни работать «на дядю» у меня никакого желания не было.
И вот теперь я смотрел, как пятеро техников курочат «Ласточку». Они уже сняли верхние крылья и сейчас возились с нижними. Двоих я почти не видел - только их ноги торчали из-под днища аэроплана. И, кажется, на одном из них были хорошо знакомые мне потрёпанные ботинки Клауса. Рядом с ними стоял внушительных размеров деревянный ящик с инструментами, а чуть поодаль - контейнер без маркировки. Интересно, это и есть тот самый компактный антиграв, о котором в последнее время столько разговоров?
Я безропотно наблюдал за превращением «Ласточки» в безразгонник. Взбеленился только однажды. Когда пара дюжих ребят подтащили к аэроплану завёрнутый в промасленную ткань пулемёт. Они уложили его перед носом «Ласточки», развернули ткань. Внутри оказался новенький блицкриговский пулемёт.
- Нет, нет, нет! - вскричал я, сам не заметив, как подбежал к техникам. - Никаких пулемётов на моём аэроплане.
- Да ты что, с ума сошёл?! - загородил мне дорогу здоровенный бритоголовый дядька в перепачканном машинным маслом комбинезоне. - Тебя на военную операцию подрядили, а ты от пулемёта отказываешься.