Не меньше моего летал к линии фронта комэск Всполох. Он-то и принёс в крепость новости о скорой войне. Он вернулся в Соловец на изрешечённом пулями аэроплане. Не летай Всполох на необычайно живучем "Урагане", наверное, и не вернулся бы из этой разведки. Его аэроплан отчаянно дымил и качал крыльями, будто бы посылая каждую минуту нам сигнал о начале войны.
Был такой условный знак у нас, летунов, летавших к линии фронта. Пролетая над Берестьем, качать крыльями, если по ту сторону границы есть признаки войны. Но пока всякий раз мы летели ровно. А вот теперь нейстрийский "Ураган" Всполоха болтало из стороны в сторону. Он сумел посадить свой аэроплан на верхнюю полосу крепости. До нижней, располагавшейся за пределами Соловца, на лётном поле, он бы, скорее всего, не дотянул.
Побросав все дела, летуны крепости бросились к верхней полосе. Мы пробежали Соловец с рекордной скоростью. Перепрыгивали через несколько ступенек на лестницах. Однако первыми к аэроплану успели механики, дежурившие наверху. Они-то и расспрашивали Всполоха. Молодой комэск явно уже не в первый раз повторял свою историю.
- Меня обстреляли, - говорил он. - Как только я приблизился к границе. В нейтральном небе. Налетел сразу целый рой "Шмелей" и "Шершней". Две эскадрильи, никак не меньше. И сразу ну палить! - Всполох перевёл дух, явно не в первый раз утерев пот со лба. - Я тут же на вираж - и домой. А они ко мне на хвост сели. И палить не прекращают. Хвост в хлам изрубили, едва посадить "Ураган" сумел. Почти до самого Берестья меня провожали.
К толпе, собравшейся вокруг Всполоха и его расстрелянного аэроплана, подошёл комендант Соловца.
- Товарищи, - сказал он своим неповторимым тоном, от которого замолкали все вокруг, мгновенно обращая внимание на коменданта, - расходитесь. У всех нас достаточно дел. Комэск Всполох, за мной. Расскажете мне свою историю подробно. Товарищ начальник лётной части и товарищ Готлинд, идёмте тоже. Мне бы хотелось услышать ваше мнение относительно сложившейся ситуации.
- Вы не забыли обо мне? - напомнил о себе уполномоченный Соловца Долгомил.
Комендант не особенно любил Долгомила. Собственно, мало какому командиру понравится наличие не подчиняющегося ему человека. Да ещё и человека, который имеет полное право сместить командира, и даже приговорить к смерти, приняв на себя командование. Это наследие гражданской войны, сотрясавшей Урд, когда тот из царства превращался в Народное государство. Тогда у молодой власти не было доверия к командирам, даже принявшим её. Многие из них, попав на фронт, предавали и перебегали на сторону аристократов Адмирала. Они уносили с собой ценные сведения, а то и уводили целые воинские части. Солдаты часто были преданы своим командирам намного сильнее, чем столичным властям. И готовы идти за ними куда угодно.