- А пока ты дрался с этими двумя, - заметил уполномоченный Долгомил, - на тебя другие насели.
- Так и есть, товарищ уполномоченный. Подняли в воздухе целых две эскадрильи. "Шмелей" и "Шершней". Мне пришлось удирать во все лопасти. А они меня чихвостили изо всех стволов. Думал я, что уже конец мне пришёл. Если бы не была моя птичка такой живучей, не дотянул бы до Берестья.
О живучести "Ураганов" ходили легенды ещё на фронте. Вот и тут аэроплан Всполоха оправдал их полностью.
- Значит, товарищи, война не за горами, - резюмировал комендант. - С завтрашнего дня крепость на военном положении. Никаких больше полётов к линии фронта. И свяжитесь с Берестьем. Там, возможно, всё видели и поняли, однако стоит всё же подстраховаться.
- Не забывайте, товарищ комендант, - решительно произнёс уполномоченный, - что это может быть провокация со стороны блицкриговской военщины. Они так и ищут повод для нападения на нас.
- Мы им его уже дали, товарищ уполномоченный, - мрачно бросил комендант. - Вполне достаточный для объявления войны. Вы ведь отлично знаете о заготовленной ноте с открытой датой. Война с нами для Блицкрига дело давно решённое. И нам остаётся лишь одно - достойно встретить этого врага.
- Первый удар Блицкриг нанесёт по Берестью, - задумчиво произнёс Долгомил. - Мы же по плану должны прикрывать его с воздуха в течение двух суток. И ещё в течение двух суток мы должны обороняться сами.
- Нам известны эти сроки, товарищ уполномоченный, - кивнул комендант. - Спасибо, что столь любезно напомнили нам о них. Но мы всё же постараемся эти сроки несколько скорректировать. В сторону увеличения.
- Вы считаете, что нам удастся сделать это? - усомнился уполномоченный.
- Мы все, - комендант тоном выделил это слово, - должны приложить к этому все, - снова выделяет тоном слово "все", - усилия. Не так ли, товарищи?
- Именно так, - закивали мы.
Не знаю, как другие, а я в этот момент почувствовал себя фарфоровым болванчиком. Сидишь себе и киваешь, как только тебя в затылок подтолкнут. Говорить ничего не обязательно. Непонятно даже, для чего меня позвали.
- Товарищ начальник лётной части, - обернулся к нему комендант, - с завтрашнего дня все полёты будут производиться только на безразгонниках, купленных у Китобоев. Аэропланы старого образца оставить в резерве. Пускай летуны привыкают к машинам, на которых им придётся в скоро времени воевать.
Затем комендант повернулся в мою сторону.
- Ни радио, ни телеграфной связи с крепостью Китобоев у нас нет, - сказал он. - Потому предупредить их о скорой войне придётся вам, товарищ Готлинд.