Дверь каюты распахнулась - на пороге стоял молодой матросик с усталым лицом. Видимо, ему спать не пришлось ещё с самого начала боя. И потому нам он отчаянно завидовал. Быть может, именно его с товарищем каюту, мы занимали.
- Ваши аэропланы в ангаре, - сообщил он. - Техники готовят их к запуску.
Я поблагодарил его, и мы с ведомым поспешили вслед за матросиком в тот самый ангар, о котором он говорил. По дороге я понял, что сон не хочет отпускать меня. Я отчаянно зевал всю дорогу. Очень хотелось закрыть глаза - веки будто свинцом налились.
И потому в ангаре я первым делом направился не к аэропланам, а к баку с водой. В него тонкой струйкой стекала ледяная вода с конденсатора влагоуловителя. Питьевой эта вода уж точно не была - её использовали в основном для технических нужд. Я снял шлем - и нырнул в него головой, задержав дыхание. Вынырнул. Понял, что мало. Нырнул снова. И третий раз - для закрепления. Натянул шлем на мокрые волосы.
Вот теперь можно отправляться в небо. Сна как ни бывало.
Я быстрыми шагами догнал ведомого, тот, собственно, не сильно и торопился. Толстяк в лётной куртке уже собрал вокруг себя летунов, которым скоро отправляться в небо.
- Враг идёт с небольшим опережением, - говорил он. - Кроме того, торпедоносцы прикрывают не только лёгкие аэропланы, но и корвет. Он маячит на границе залпа нашего главного калибра - сам огня не открывает.
Всё понятно. Теперь нам придется либо, очень сильно рискуя, лететь мимо него, подставляя себя под огонь его зенитных пулемётов, либо делать большой крюк. Что очень сильно играет на руку тяжёлым аэропланам.
- И самое неприятное, - добавил толстяк, - разведчики доложили, что видели на аэропланах прикрытия значки «Летающего цирка».
- Барон, - прошелестело над нашими головами.
Если Ястреба и Ятаганы ненавидели, то Барона - просто боялись. Командир самой эффективной эскадрильи Нейстрийского фронта. Они не перестали воевать, даже после подписания перемирия. Как и Буковски, Барон собрал своих летунов, чтобы стать наёмниками. Теперь они убивали не ради славы или орденов, а за деньги. В каком-то смысле это было даже честнее.
- Блицкригу продался, - прошептал ведомый. - На это мы не рассчитывали.
- А на «Турн-и-Таксис» не грешишь? - глянул на него я.
- Даже у почтарей не хватит денег на Ястреба с Ятаганами и на «Летающий цирк» Барона.
Я только плечами пожал. Может быть, он был прав. Счетами почтовой компании я не интересовался, хотя, наверное, многие аудиторы готовы были за это душу продать. И всё равно, остались бы, как говорят, с положительным балансом.