Что сказать о своем поколении, которое как бы вычеркнули из времени? Да и как и о ком теперь? Иных уж нет, а те — далече...
— А ты слыхал? Борька помер.
— Да ну!.. Ведь ему недавно сорок отмечали ... Что за мор пошел... У меня уж треть товарищей устроилась на погосте...— Не говори. Сам, чувствую, что порой вот-вот загнусь. Детей только жалко.
— Ничего не поделаешь. Настанет время — в уголке не пересидишь, не завыкаешься от нее...
Пишу — и не знаю, чего пишу. Не знаю, но душа требует написать именно это — без четкого закругленного сюжета: сидел сопливый Иван-дурак на печке, а в конце сказки — он и царь, и герой, и женился на царевне. Красавец, и богатством обладает... Не так нынче, ребята. Не так! Вот наше, наверное: сидит Иван-дурак на печке, сопли уже вытер, и думает, что положено ему в конце концов стать царем... А пока он так думает, приходят люди и разбирают его печку, а за то, что мечтает аж царем,— за это по головке не погладят. Лучше уж не мечтай, свинья! Вон, тебя гражданка Яга дожидается — может, она тебя выведет в люди, а может, и в кощеи... Не-ет, опять сопли полезли... Хоть бы нафтизину закапал в свой рубильник!
Да-а, есть и в нашем поколении мерзавцы, есть. И мы несем за них ответственность... Они-то уж подольше поживут, из них вырастут отличные кощеи бессмертные, благодаря нерушимой системе...
9
Руслану я сказал, что уезжаю из Москвы, так как не умею стеснять людей. А сам думал съездить к одному приятелю, который жил лимитчиком в Кузьминках.
— Иди, я тебя догоню,— у него никак спички не зажигались.
Я пошел к своему мотоциклу, пересек улицу Фрунзе. Шел по переулку и размышлял, и вдруг почувствовал какой-то всполох. Оглянулся — друг выпрыгнул на тротуар, едва ли не из-под колес лимузина "ЗИЛ". Догнав меня, он пояснил, усмехнувшись:
— Едва Брежневу под машину не угодил.
Я подумал — врет. Присмотрелся — и действительно увидел на заднем сиденье "ЗИЛа" профиль Брежнева. Обознаться было невозможно — этот профиль красовался тогда всюду в нашей жизни: на каждом переулке, в каждом учреждении, в каждой газете. Его лицо мы видели чаще, чем себя в зеркале.
В этом было недоброе предзнаменование.
— Хочешь, прокачу на мотоцикле?
— Нет. Мне надо в одно место тут ...- Руслан посмотрел мне вслед.
Я завернул направо и поехал через всю Москву в Кузьминки.
В грязной общаге лимитчики жили хуже скотов в хлеву. Они отмечали какой-то праздник. Скорее всего получку, потому что получка у нас — чуть ли не самый большой праздник, ибо основная масса народа ждет ее постоянно. Множество живет — из кармана в рот. От получки до аванса, на которые и купить-то толком нечего. В общаге пахло помоями. Лимитчики ели сосиски и пили портвейн, наслаждаясь столичной жизнью. Все они мечтали прописаться постоянно и через десять лет встать на очередь на квартиру, или — ловко жениться на москвичке.