женщин, причем большая их часть — кисти более известных художников.
— Например?
— Ну, очевидный пример — Дега. Его серия картин про балет.
Рукава кимоно скрещиваются.
— Дега? Дега, который писал, как женщины раздеваются? — Венда усмехается. — Боюсь, вам придется поискать пример получше, Серена. Дега был вуайеристом. — Она становится за проектор. — Итак, как нам верно подсказал Патрик, пассивность этих женских фигур свидетельствует о скрытой виктимизации…
— Но разве нельзя сказать, что все художники — вуайеристы?
Я прячу улыбку: молодчина, Пикси-Палочка! У Венды на лице возникает выражение человека, не ожидавшего, что у лестницы еще одна ступенька.
— Некоторые — больше других, Серена. В конце концов, Дега писал раздевающихся женщин с точки зрения человека, который прячется в шкафу — и это не фигура речи. Он был страстным вуайеристом. А теперь перейдем к…
Она тянется рукой к кнопке.
— Но натурщицы, очевидно, знали, что он там! — настаивает Пикси. — Разве это не сводит так называемый вуайеризм к обычному художественному трюку?
— Нет, если от тебя как от зрителя ожидают вуайеристического восприятия, — вступает девушка из второго ряда.
— А разве восприятие — не реальность? — спрашивает кто-то.
— Нет! Восприятие — это восприятие. Оно становится реальностью только при сознательном выборе, — говорит третья.
— Ты хочешь сказать, что реальность — это сознательный выбор?
Возникает дискуссия, похожая на гипнотическое колесо, которое крутится и крутится, никуда не приводя, — другими словами, наш любимый вид дискуссий.
— Довольно, студенты! Внимание! — взвизгивает Венда и в конце концов добивается молчания, как обычно, хлопая в ладоши. — Я думаю, все понимают суть этого разговора, так что позвольте мне представить новую грань. Если точнее, давайте сравним и противопоставим изображение женщин в конце девятнадцатого века с их репрезентацией в конце текущего столетия. То бишь в нашем сегодняшнем мире.
Порывшись в поцарапанном нейлоновом портфеле, Венда показывает нам стопку вырезок из журналов.
Черт!
— Да, студенты, ведь, несмотря на несколько мировых войн…
Около двух.
Серена поднимает голову и видит вырезки:
— Черт!
— …и бесчисленные женские движения, я бы сказала, что изменения ничтожны. Женщины все еще изображаются пассивными существами — жертвами, если хотите, — и я думаю, вы скоро согласитесь со мной, — чья главная цель — искушать мужчину-зрителя и доставлять ему удовольствие.
Венда смотрит в мою сторону. Патрик окидывает меня презрительным взглядом — может, мне показалось? Я нагибаюсь и быстро протираю щеки, затонированные для собеседований, надеясь, что никто не заметит. Теперь они, конечно, красные. В этой стопке есть мои фото? Только бы их не было!