— Я буду в постели?
— Нет, — хором отвечают Ронни и Уэйд.
Ладно… Я наклоняюсь, беру халат с пола и прикрываюсь от подбородка до икр.
— Готова? — спрашивает Уэйд.
— Готова.
Он оборачивается и смеется.
— Бережемся до последнего момента, а?
Я чувствую себя глупо, но не двигаюсь.
На первом снимке я в перчатках. Длинных, оперных. Из мягкой черной кожи. С красными вырезами по всей длине. Декадентские, непрактичные. Сексуальные.
— Плотно скрести ноги и перекрутись в сторону, — инструктирует меня Уэйд. Я подчиняюсь.
Он берет халат за край.
— Готова?
Когда мои руки в перчатках закрывают грудь, я киваю. Халат скользит по коже и исчезает.
— Нужна другая музыка, — говорит Ронни.
Уэйд кивает.
— Я поставлю.
Сначала на обнаженной коже очень странное ощущение — только сначала. Через ролик-другой я расслабляюсь. Мои ноги по-прежнему скрещены и повернуты, но верхняя часть тела раскрепощается. Плечи разворачиваются. Я откидываюсь на спинку кровати. Провожу перчатками по лицу. Купаюсь в дивном голосе Шинейд О'Коннор. Уэйд был прав: я могу открыть то, что захочу. Это мое шоу.
— Ты откуда? — спрашивает Уэйд, пока Келли освежает мои черные тени.
— Из Висконсина.
Он смеется:
— Юная, невинная девушка из глубинки!
За перчатками следуют берет и шарф. За Шинейд — Элла и Билли. Когда я становлюсь на колени с жемчужными бусами, спадающими на спину, я окончательно вживаюсь в роль. He-Эмили, но женщина, которая делала многое — целовалась в кафе, танцевала на столе, одевалась в атлас в шато, плакала в бокал шампанского.
Плохая девочка.
— Повернись, — говорит Уэйд.
Я слушаюсь. Жемчуг скользит по плечу.
— Замечательно! — выдыхает он.
Мы начинаем с головы крупным планом; линза настолько близко, что я вижу, как открывается и закрывается крошечный ротик апертуры. Я выгибаюсь в форме буквы «S» и показываю левый профиль — мой лучший — под разными углами, медленно поднимая подбородок ввееееерх и опуская внииииииз, не отрывая глаз от объектива, потому что так мне кажется правильным.
Щелк.
— Красота! — Щелк. — Так! — Щелк. — Красота!
Уэйд становится на кровать на колени. Я поворачиваюсь прямо к фотоаппарату, слегка приподняв подбородок.
— Да! — Щелк. — Секси!
Да. Секси. Я пропускаю жемчуг сквозь пальцы и ввожу его в кадр, лаская свои щеки и губы, как могла бы рассеянно играть с прядью волос.
Я плохая девочка.
— Отлично! — Щелк. Щелк.
Сирена. Я приоткрываю рот.
— Да! — Щелк.
Такая сексуальная. Подношу жемчуг к губам.
— Да! Вот так!
И покусываю его.
— Да!
Уэйд делает еще несколько снимков, а потом неуклюже слезает с кровати. Он в нескольких футах от меня.