Хм, раз пошла такая пьянка, я тоже не против услышать ответ.
— Спокойствие! — Луи обращается к нам обоим.
— Нет, это ты успокойся! Подумать только! Я уже несколько месяцев звоню тебе насчет Эмили…
Месяцев?!
— …а ты меня накалываешь, ты… проститутка!
— Не смей называть меня проституткой! — кричит Луи и тоже вскакивает. — Ты просто злишься, что этот «озабоченный унюханный гетерокобель» представляет Лейлу! Ты ее упустил, а он подобрал… Забудь, твой поезд давно ушел!
Ого. Две пары рук уперлись в боки.
— Э-э… Давайте не будем переходить на личности! Мы ведь не хотим, чтобы ситуация вышла из-под контроля, правда? — мямлю я.
Неужели я и вправду думаю, что могу их успокоить? Две пары глаз поворачиваются ко мне.
— Главное, что я уже здесь…
Главное то, что они вот-вот начнут выцарапывать друг другу глаза.
— И вообще, у меня не сложилось с Марком, он показался мне… — Каким? Каким? — Грубым, — заканчиваю я и жестом отметаю не только Марка, но и всех мужчин, имеющих наглость оставаться гетеросексуальными.
Байрон закусывает губу и угрюмо смотрит на свои «кристаллы чувствительности», которые теперь горят грязно-оранжевым.
— …Я приехала на Восточное побережье, и мне нужен агент именно здесь. И я обожаю Нью-Йорк!
Я не сомневаюсь: последняя фраза должна сотворить чудо.
Несколько секунд оба молчат. Потом Байрон медленно, дрожащим от гнева голосом произносит:
— Ты ведь знаешь, что дело совсем не в Лейле, а в твоей доле.
— Неправда! — кричит Луи.
— Правда. И знаешь что? Тебе причитается пять.
— Семь!
— Пять.
— Се…
Я поднимаю руки и пронзительно кричу:
— СТОП! Байрон, извини! — Я беру Луи за плечо и тащу его по офису, пока мы не натыкаемся на огромное окно. — Что, черт побери, за дела? Пять чего?
Луи прижимается к стеклу лбом и ладонью. Если какой-нибудь пешеход посмотрит на шестой этаж, точно подумает, что человек собрался прыгать.
— Не пять, а семь, — он шмыгает носом.
— Семь чего?
— Доля первого агента. Мне причитается семь процентов от прибыли агентства, а не пять. Просто Байрон — жадный ублюдок! — Луи стискивает мою руку. — Пошли, Эм! Зря я тебя сюда привел, к этому… этому козлу! — Он бросает сердитый взгляд на Байрона, который уже преспокойно разговаривает по телефону.
Стоп…
— Луи, ты торгуешься о своей доле?
— Конечно, — отвечает он.
Конечно! Неудивительно, что он отказался от Висконсина… Какая же я идиотка!
— А как насчет моей доли?
— Эмили… — Луи снова шмыгает. Материнские инстинкты берут верх, и он снимает с моего воротника волос. — Я тебе уже говорил. Это твердая такса! Не подлежит обсуждению. Восемьдесят процентов дневной выручки.