Но нынче вечером, нынче вечером мне выпал час огромного счастья. Что ж, вы скажете – приезжали Сен-Марсо или Бастьен-Лепаж? Нет, я делала эскиз моей статуи. Читайте внимательно. Сразу после пятнадцатого марта я хочу приняться за статую. За всю жизнь я начала две скульптурные группы и два или три бюста, все это брошено на полдороге… потому что когда я работаю одна и без руководства, то могу заниматься только тем, что меня интересует, во что вкладываю жизнь, душу, и чтобы это было серьезно, а не просто учебный этюд. Итак, вообразить себе фигуру и безмерно захотеть ее выполнить. Пускай получится плохо. Ну и что? Я прирожденный скульптор, я люблю форму до безумия; цвет никогда не может с такой силой воплотить натуру, как форма, хотя я и цвет обожаю. И все-таки форма! Красивое движение, красивая поза; обойдете кругом – и силуэт переменится, но сохранит тот же смысл. Счастье! Блаженство!
Я задумала такую фигуру: стоящую женщину, которая плачет, уткнув лицо в руки. Знаете, такое движение плечами, когда плачут. Мне хотелось стать перед ней на колени. Я говорила всякие глупости. Эскиз высотой в тридцать сантиметров, а сама статуя будет в натуральную величину. Это будет вызов здравому смыслу… Хотя – почему?
В конце концов, чтобы укутать эту маленькую хрупкую статуэтку, я разорвала красивую батистовую сорочку. Эта глина мне милее собственной кожи.
Ведь у меня неважное зрение; если это начнет мешать живописи – переключусь на ваяние.
До чего красива эта белая влажная материя, скрывающая и окутывающая красивыми складками гибкую фигурку, которую я так и вижу, словно она не спрятана. Я завернула ее почтительно: она такая изящная, хрупкая, благородная!
Среда, 28 февраля 1883 года
<…> Картина будет окончена завтра; итого девятнадцать дней работы. Если бы не пришлось переделывать одного из мальчиков, я управилась бы за пятнадцать дней, и все уже было бы готово. Но он выглядел слишком взрослым.
<…>
Суббота, 3 марта 1883 года
Тони пришел взглянуть на картину. Весьма доволен. Одна из головок очень удалась.
«Вы никогда еще не делали таких удачных работ; изящно, красиво по цвету. В добрый час, в самом деле хорошо. Браво, мадемуазель». <…>
<…>
Среда, 14 марта 1883 года
Наконец приехал Жюлиан поглядеть на картину; я его об этом не просила; мы только обменялись письмами, полными шпилек. Но он чувствует себя виноватым, и я скромно торжествую. <…>
Четверг, 15 марта 1883 года
Ну все, конец! В три часа я еще работала, но все съехались, и работу пришлось оставить. Мадам и мадемуазель Канробер[165], Алиса, Божидар, Алексей, княгиня, г-жа Аббема