За эти годы одно усвоил Архиплут – пока жив Перебор-богатырь, не потушить ему этот жгучий свет на востоке и понимал, что погубить богатыря надо до того как взойдёт молодая поросль других рунийских богатырей. Ещё в тот проклятый день он поклялся себе продолжать дело сдохнувшего в том самом бою лорда Фосфора. Строя козни, он всё выжидал подходящего момента. И вот такой момент, кажись, наступил. И наступил внезапно – дьяк чуть было не проморгал его.
С возрастом все люди стареют, их, изначально острый разум начинает давать сбои, причём, чем старше, тем чаще эти «сбои». Провалы в памяти, мигрени, старческий склероз и маразм – вот неполный перечень возрастных «бонусов». Люди, те, что попроще, относятся к этому философски, мол, годы дают о себе знать, ничего не поделаешь. Те, что побогаче, ищут спасения от напасти у всяких шарлатанов: пытаются продлить молодость с помощью волшебного эликсира; вернуть память с помощью колдовского зелья; восстановить потенцию магическими пилюлями. Короли же, султаны и цари так не мелочатся. У них и возможности гораздо шире, и фантазия здорово развита. Они, долго не думая (чтобы не забыть о чём думалось), вызывают отряд отборных головорезов и отправляют их «туда, сам не знаю куда» найти и принести (а тут уже у кого какая фантазия), например: молодильные яблоки, холодильные (так называемые криогенные) камеры, корень жизни, цветок бессмертия, живую воду. Кто-то вообще за вечной молодостью отправляет. В общем, кто во что горазд.
И наш князь Свистослав Златоглавый недалеко ушёл, вернее к тому же пришёл. С возрастом тоже немного на этой теме сдвинулся. Хорошо хоть у него с фантазией плохо было. Хоть нет и это тоже плохо.
Непонятно ещё о чём речь? Так читайте дальше!
Князь Свистослав понял, что тоже стареет. И уже не в первый раз жаловался он и лекарям, и дьяку, и Перебору, и иноземным послам что «что-то с памятью моей стало, то, что было не со мной, помню». А в один прекрасный день, ни с того ни с сего, ударила князю в голову очередная блажь и решил он засесть за мемуары, чтобы восстановить хронологию событий «делов давно минувших лет» и «факты старины недавней». Кто-то подсказал ему, что это занятие, не только память натренирует, но и для благодарных потомков его труды окажут великую помощь в изучении истории государства от первого (во всех смыслах) лица.
Князь как проклятый, целый день, высунув язык из почти беззубого рта, карябал по бумаге гусиным пером, а когда вечером прочитал все пол-листа своих «сочинений», чуть не заплакал. У него получилось что-то среднее между распорядком дня и расписанием занятий, начала века. До этого дня князь-то не подозревал, что в писательском деле талант ещё как нужен (ой, да чего на князя пенять, многие нынешние «мемуаристы» об этом до сих пор не подозревают).