У Скотти-варвара не было возможности разжиться здесь вепрем, да и на простую лисицу у него денег не хватило бы (лисы то в ассортименте имелись, но жрецы заламывали заоблачные даже для богов цены), поэтому, посчитав свои финансы, варвару пришлось довольствоваться серой крысой, безумно верещавшей в маленькой клетушке. Не волк, но, как говорит шевалье Фан-Жулиан – на безрыбье и лягушка на уху сойдёт. Пусть великий Олдин оценит в целом порыв варвара, без деталей.
Обзаведясь жертвой для своего покровителя, Скотти с трудом пробурился в Молельный Дом и опять застопорился посреди толпы, в изумлении раскрыв рот (почти как Перебор на пристани, только ещё шире).
Такого он ещё не видел: шестирукие и восьмиглазые, толстопузые и тощезадые, стройные и атлетические фигурки божеств; геометрические фигуры всевозможных размеров и форм; идолы, истуканы, кумиры и тотемы; исколотые булавками куклы и истыканные копьями маски; изображения луны, солнца и других планет; чучела священных животных и точная копия золотого тельца (кстати, весьма здесь почитаемая); знаки зодиака и ещё много чего хоть мало-мальски имеющее отношение к божествам стояло, висело на стенах, лежало на подоконниках и свисало с потолка в этом необычном месте. Даже, стыдно сказать, имелся топорно выструганный гигантский фаллос в центре зала. Что за извращенцы ему поклонялись, варвар даже не представлял себе, но вульгарно накрашенные жрицы этого культа в прозрачных сутанах так и вились вокруг деревянного детородного органа. Да и возле других символов суеверия толпились люди, с проклятиями принося жертвы и, затем, благочинно молясь о благополучном путешествии и других начинаниях.
Сориентировавшись, Скотти нашёл в дальнем углу мастерски вырезанную из морёного дуба фигуру великого Олдина в натуральную величину (а это два человеческих роста, не меньше) и направился с верещавшей в клетке крысой к нему. Всего то и нужно будет капнуть пару капель крови жертвы на острие божеского копья. Это ещё по-божески. Пару пустяков. Другие вон как выкаблучиваются перед своими кумирами.
Добравшись до статуи, Скотти-варвар перевёл дух. Достав упиравшуюся крысу из клетки, он вытащил из сапога ножик и мысленно обратился к Олдину с соответствующей просьбой. Закончив молитву, варвар поднёс нож к горлу зверька и… тут его в плечо неожиданно толкнула, вошедшая в экстаз, престарелая «очевидица Иерёмы», отбивавшая ритуальную чечётку перед своим истуканом (ведь модно нынче в храмах танцевать).
Скотти чуть не выронив нож, на секунду ослабил хватку и упустил из поля зрения зверька. Крыса, не желавшая такой почётной, но всё же незавидной для себя доли, извернулась и варварски цапнула варвара за палец. Заматерившись от боли на древнескандалистском наречии, Скотти отпустил неблагодарную крысу (её, сучку красноглазую, чести удостоили, а она кусаться). Но, уцепившаяся зубами за палец, злопамятная серая тварь повисла на руке, и отпускать варвара ни в какую не захотела. Вспомнив, что от крысиного укуса можно заразиться бубонной чумой, старой холерой или даже драгунским триппером, варвар испуганно затряс рукой, намереваясь отделаться от крайне неприятного и цепкого разносчика заразы. Наконец, крыса разжала остренькие зубки и, пролетев через весь зал, упала на ку-клуц-клацовский колпак сидевшего в позе увядшего лотоса ганджнубийца, который в это время мирно воскуривал трубку мира с расширяющим сознание фимиам-канабусом, намереваясь войти в нирвану и напрямую, без обиняков, поговорить с божеством воздуха Шу, тем самым который родился как дыхание из носа егиопского пробога Матума, плыть или не плыть ему к этому самому Шу за волшебным гербарием, или подождать когда шумиха уляжется.