Горячая вода прикоснулась к телу ласково, как руки опытного любовника. Защекотала завитки волос, всколыхнула груди. Шаккар смотрел на меня не отрывая взгляда, и я заметила, что в глубине его глаз снова разгорается страсть. Он опустил руки в воду и начал тереть мое тело, прикасаясь бережно и нежно. А после выудил меня из бадьи, завернув в кусок дорогой ткани…
…Воспоминания об этом утре преследовали меня весь день, пока я сидела на лошади и чувствовала палящее дыхание солнца. Где-то впереди ехал на своем жеребце Шаккар. Мы больше не плелись без спешки, нет. Теперь лошади шли быстрее, телеги скрипели протяжнее, и к вечеру мы поделали расстояние, которое обычно проходили за два-три дня. Но устали все, особенно рабы. Многим не хватало места на телегах. Слуги шли по очереди. То отдыхая на облучке, то спешно топая за повозками и глотая пыль. Привалы были редкими и короткими. Воины поили лошадей, слуги – волов, что тянули телеги, и все продолжалось снова.
Один раз за время в пути ко мне присоединился Аббас, но мы проехали рядом не так долго. Скоро Аббас откланялся и нагнал своего брата и его жену, что неутомимо вели за собой своих людей. Я смотрела на Сарнай и только диву давалась, завидуя ее выдержке и силе. Истинная воительница, она совсем не казалась мне уставшей, и время от времени я даже слышала ее смех, долетавший до моего слуха вместе с пылью и топотом воинов, ехавших впереди. Я же чувствовала усталость во всем теле, слабость и дикое желание свернуть в сторону, выбраться из седла и просто упасть в тени под деревом, раскинув руки и ноги в стороны.
Только теперь я поняла, насколько это тяжело – находиться постоянно в седле. Мысли о паланкине, канувшем в небытие, казались мне просто сказочным сном, от которого я проснулась в жестокой действительности.
Но я терпела, понимая, что вечером, когда разобьют шатры, остановившись на ночлег, я вряд ли смогу сама слезть с лошади, да и походка у меня будет та еще!
Словно насмехаясь над моими мучениями, коварное палящее солнце вовсе не торопилось спрятаться за горизонтом и долго висело над головой, даря жажду и усталость, выпивая последние силы, те, которые не выпила верховая езда.
Но вот и долгожданный вечер. Смутно вспомнила, как рядом оказался повелитель. Как снял меня с седла, почти оторвав пальцы от поводьев, как поднял на руки и отнес в шатер, где уложил на постель. Меня раздели и даже протерли мокрой тканью – мыться я оказалась не в состоянии, да и воду надо было беречь – впереди лежали земли, лишенные родников и рек, и так почти до самого города Шаккара.