— В порядке.
— А где Эдгар?
— Отстал.
Мальчишка не спускал с меня настороженного взгляда, а когда я подошел, шагнул вперед, закрывая собой Катерину.
— Все в порядке, это Гаррет, — она прикоснулась к его плечу.
— Уводи ее отсюда, — не церемонясь, обратился я к инквизитору. — Вниз, в подвалы.
Кэт мертвой хваткой сжала мою руку.
— Ты не пойдешь с нами?
— Я найду Мари и догоню вас.
Она обняла меня за шею, умоляюще прошептала:
— Только скорее, прошу. Я не могу снова потерять тебя.
— Не потеряешь. Обещаю.
Я поцеловал ее в щеку и кивнул Алексу. Он подобрал окровавленный меч, хмуро взглянул на мертвого Рофтона и, взяв Катерину за руку, повел прочь. Я подождал, пока их шаги стихнут, и склонился над телом мага. Атаме оказался при нем. Тот самый клинок, которым предатель убил Лайнела. Поднявшись, я бегло осмотрелся, заметил большой цветочный горшок в конце северного крыла. Зеленые листья поникли, начали чернеть. Растение умирало на глазах. Решив, что хуже не станет, я зарыл клинок в землю у корней и только после направился в сторону зала. Всю дорогу я прислушивался, надеясь, что Кэт и Алекс спустились вниз без приключений.
«— Расслабься. Парень не даст ее в обиду. Он скорее сам кинется на меч. Чего не сделаешь ради любви».
Я остановился, едва прозвучало последнее слово.
— Что ты сказал?
Фенрир приглушенно засмеялся.
«— Ты слепой? Разуй глаза, Маккивер. Детишки по уши влюблены друг в друга».
Меня передернуло.
— Только через мой труп!
«— Это можно устроить…»
Я распахнул двухстворчатые двери и замер от развернувшейся перед глазами картины. Пол и стены покрывала тонкая корка инея. Точно по центру мерцала и переливалась полупрозрачная стена. Она трепетала, как тонкая занавеска от порывов ветра. По ту сторону стояла Кхалесса, спиной ко мне — Демиург. Рядом с ним склонился в поклоне Лиам. Он первым увидел меня, с ехидной улыбкой помахал рукой, и пропал в клубах дыма.
«— Он теперь с ним».
— Без тебя догадался.
Ничего другого я и не ожидал. Стоило Демиургу показать свою мощь, как это жалкое ничтожество поспешило склониться перед ним.
Кхалесса замерла, заметив меня, Древний стремительно обернулся.
«— Кажется, мы невовремя».
Он был похож на ожившую мраморную статую. Его будто с головой окунули в белила, и они впитались в кожу и волосы. А глаза — усталые, знающие, видящие. Мы смотрели друг на друга. Казалось, он знал обо мне все, где-то в глубине моей сущности проснулось болезненное чувство. Я не мог его осязать, однако оно — грузное, тяжелое — неотступно витало рядом.
— Занятно, — протянул Истинный, склонив голову к плечу. — Ты стал собой, но я все еще чувствую его.