— Только Демиург куда страшнее меня. Ты еще этого не поняла? Знаешь кто он, Марилли? Хранитель, спасший свой народ. Он уже рассказал тебе об этом? — Фенрир грубо схватил ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Он лжец, манипулятор и убийца! Он изгнанник, одержимый желанием вернуться домой!
— Разве ты не такой!? Не убийца?
— Я уже сказал, что не отрекаюсь от своей природы, но когда-то я был человеком. Я принял проклятие, чтобы защитить любимых.
— Какое благородство, — она усмехнулась ему в лицо.
Фенрир сомкнул пальцы на хрупкой шее. Игра подошла к концу.
— Я могу убить тебя здесь и сейчас, и решить сразу несколько проблем. Только тогда шансы вновь заточить психованного ублюдка будут ничтожно малы.
Он отвернулся и подобрал атаме. На один клинок больше. Чем быстрее они соберут их вместе, тем скорее все закончится.
— Как только Кхалесса ответит на мой зов, мы уберемся отсюда. Возиться с тобой дальше, я не собираюсь.
Фенрир не успел позвать подопечную. Голос Марилли заставил его замереть:
— Гаррет!
Он в недоумении повернулся.
— Гаррет! Что с ним?
— Он мертв.
— Нет, я не верю тебе!
— Верь, во что пожелаешь.
— Гаррет! Если ты слышишь меня, Гаррет, борись, пожалуйста! Ради Кэт, ради меня. Ты нужен мне, Гаррет!
— Замолчи! — Фенрир резко повернулся, но не сумел сделать и шага.
На секунду ему показалось, что он вновь оказался в ловушке чистилища. Там, где время утрачивает свою власть, и каждый миг длится целую вечность. Знакомая боль взорвалась ослепительной вспышкой, выворачивая наизнанку. С него словно заживо сдирали кожу и опускали обезвоженное тело в соляной раствор. Колени подогнулись, собственное дыхание оглушало. Каждый звук, малейший шорох отдавался эхом. Он слышал, как Мари подобрала выпавший из его рук кинжал. Удаляющиеся шаги, слишком громкие: она побежала по лестнице, несколько раз споткнулась и едва не упала. Хлопнула одна из дверей.
Встать не получилось. Острые осколки стекла впивались в кожу. Пытка лишь набрала обороты, и вместе с непроглядной тьмой пришли воспоминания. Они кружились вереницей, искажались и проносились со скоростью звука.
Он видел себя на берегу моря, и даже ощущал теплоту песка под ногами. Рядом была Кхалесса, совсем еще девчонка, которая пытливо смотрела на него большими и чистыми глазами. Мгновение — и он уже держал ее за руки и произносил слова клятвы. Говорил, что никогда не оставит и не предаст, обещал быть рядом вечность и даже больше. Она обнимала его, ее дыхание дурманило и затмевало разум больше, чем любое зелье. Сдавленные стоны, перерастающие в... вопли? Дождь хлестал по лицу, смывая кровь и слезы. И вот он уже прижимал к себе мертвую Амелию и молил Бога о той же участи.