Он прошептал, словно проговаривая, ему лучше думалось:
– Чародей не просто так собрал разношерстную публику. И не просто так сказал про Цитадель.
– Затылок горит! – неожиданно выпалила Каонэль и вскочила с места.
Брови серой сшиблись, глаза тревожно расширились, уши встали торчком. Она завертела головой и схватилась за антрацитовую рукоять. Со стороны плато прилетел порыв ветра и принес странный, незнакомый запах. Деревья обеспокоенно закачались, словно тоже учуяли опасность.
Лотер, недовольный, что снова прервали поток мыслей, прорычал:
– Водички попей.
– Да при чем тут вода! – отчаянно выкрикнула Каонэль, дергая ушами. – Так всегда происходит перед бедой.
В этот момент воздух задрожал от стрекотания. Запахло то ли вяленой рыбой, то ли давно не стиранной одеждой. Те, кто сидел, повскакивали и завертели головами в поисках источника звука. Остальные же схватились за оружие, амулеты и все, что попалось под руку.
Стрекотание повторилось. На этот раз звук донесся откуда-то из середины каменной равнины или даже ее недр. Послышался противный цокот, словно металлические когти царапают камень. Через несколько мгновений из трещины в центре плато показалась хитиновая конечность. На покрове пучки фиолетовых волосков, от них матовое сияние.
За ней появилась еще одна, и еще, пока весь огромный паук не выполз на поверхность. Круглое брюхо соткано из фиолетового света, внутри пульсирует нечто вроде сердечника и пускает тонкие стрелы.
Два черных, как бездна, глаза смотрят застывшим взглядом на собравшихся. Еще четыре прямо под ними хищно поблескивают. Внизу головы челюсти, похожие на огромные клещи, в глубине рта еще одни, чуть поменьше.
– Что за чертовщина? – выдохнул Теонард и подскочил, хватаясь за клетку с голубями.
Паук остановился на краю трещины и качнулся на тонких лапах. Челюсти распахнулись, открыв сияющий фиолетовый пищевод. Тварь застрекотала и плюнула чем-то вязким и белым.
Все, как по команде, отпрыгнули назад. Липкая субстанция с чавканьем шмякнулась на камни. Через секунду в том месте образовалась неглубокая дыра с опаленными краями. Паук выжидающе замер у обрыва, раскачиваясь на хитиновых лапах.
Ветерок, который никак не может определиться, с какой стороны дуть, снова принес порцию тухлого запаха и заставил всех сморщиться.
– Я же говорила, – с досадой произнесла Каонэль, – затылок горит.
Первым в себя пришел ворг. Он окончательно ощетинился, выпустив огромные клыки. Лицо покрылось шерстью, как у медведя.
Лотер зарычал так, что услышали даже в самом конце лагеря:
– Отступайте к лесу!