– Чем тебе козявка мешала? – спросил гоблин.
– Не козявка это, – угрюмо произнес человек, вытаскивая мясо из огня.
От куска валил пар, корочка потрескалась, по краям стекали прозрачные капли жира. Огр потянул носом и голодно облизнулся. Но, в отличие от гоблина, человек делиться не собирался. Он снял с пояса нож и стал отрезать тонкие ломти, чтоб остывало быстрей. Потом немного подождал и стал забрасывать в рот.
Болотный громила печально вздохнул и отвернулся от греха подальше.
– Эх… – протянул он, потирая затылок.
– Чего ж вас люди так не любят? – поинтересовался гоблин у огра, дожевывая остатки лепешки.
– А кого они любят? – угрюмо отозвался тот. – Гоблинов, что ли?
– Ты не дерзи, – проговорил коротышка. – Похоже, мы тут надолго застряли. Ворг прав. Не понятно, почему не перебили друг друга. Где это видано, чтобы человек, гоблин и огр у костра сидели? Чтоб я поделился едой с огром? Да ни в жизни! Наверняка тоже воздействие осколков. Иначе не объяснить.
Огр не ответил, и все погрузились в молчание. Остальные слушали разговор. Хотя делали вид, что спят, каждый думал о словах гоблина.
В нескольких шагах от эльфийки примостился Теонард. Кому ночной холод приносит неудобства, так это ему. К общему костру он садиться не стал. Развел свой, поменьше.
Поленья тихо трещали и время от времени стреляли искрами, норовя угодить кому-нибудь в плащ или шерсть. Но Теонарда это не смущало, он подкладывал ветки в огонь, подставляя ноги теплу.
Когда дрова кончились, костер стал таять. Закутавшись посильней в одежду, человек прислонился спиной к дереву. Клетку с птицами подтянул ближе, чтоб никто не украл, пока спит. Ладони спрятал под мышки и поджал колени.
Потом с завистью посмотрел на спящих птиц, которые распушили теплые перья. Он долго ерзал, пытаясь примоститься. Наконец повернулся боком, перекинув арбалет вперед, и замер.
Эльфийка прислушивалась к его дыханию, по которому было ясно: не спит, но усердно делает вид.
Каонэль задумчиво вздохнула и перевела взгляд на ворга, который даже не стал убирать оскал. Так и скрутился по-волчьи на голой земле в зверином облике. Кажется, что уснул прежде, чем лег. Но что-то подсказывало: одно неверное движение, подозрительный звук или чих, вскочит, готовый драть глотки.
Костер Теонарда совсем потух, оставив лишь черно-красные угли. Но ночное зрение эльфийки позволяло разглядеть каждого, кто разместился в лесу. А острый слух и обоняние показывали даже укрывшихся за деревьями.
Мелкинд соорудил нечто вроде магического колпака и, окинув остальных победным взглядом, лег на бревно. Гном обосновался чуть дальше на широком пне, так чтобы видеть если не всех, то большинство. Гарпии не видно, но слышно тихое дыхание в вышине на ветке соседнего дуба.