– У меня был очень тяжёлый день. Я думаю, у тебя тоже.
Он нашёл в шкафу нужный пузырёк, накапал в стакан и выпил. Взял мазь.
– Ты думаешь, у меня один только этот день? – почти шёпотом спросила Наталья. – У меня таких дней!..
С мазью в руке Иван ушёл в спальню. Он уже жалел, что допустил такой тон. Но у него действительно был на редкость поганый день; ему нездоровится.
Иван стянул майку и, стараясь не делать лишних движений, начал втирать мазь в спину. Они почти не ссорились за эти годы, ну, разве дулись друг на друга из-за пустяка, – чтобы потом жарко помириться в постели… Он не владел техникой словесного боя с собственной женой; он слишком любил её всегда, чтобы отрабатывать приёмы эмоциональной самообороны…
Наталья вошла в спальню. Он не видел её лица, но по выработанной годами привычке улавливать её состояния понял, что она только что вытерла слёзы.
– Я ждала тебя весь день, – обвиняющим тоном сказала Наталья. – Я только что, недавно, всего несколько часов назад вдруг поверила в то, что смогу петь, как раньше. Понимаешь? Раньше я этого очень хотела, но не верила, что это возможно. А теперь верю! А ты в это время думаешь только о том, чтобы поесть и заставить меня мазать твою спину!
Наталья и сама не поняла, откуда выскочило слово «заставить». Иван никогда не пытался навязать ей свои решения, не говоря о принуждении заботиться о нём. Наталье самой всегда нравилось ухаживать за ним, когда он болел, или уставал, или у него было плохое настроение. Иван обернулся с открытым тюбиком в руке и оторопело посмотрел на неё. Незаслуженная обида кинулась жаром в голову и скатилась тугим комком в солнечное сплетение.
– Быть может, у тебя слишком много времени на раздумья? И от этого все твои драмы!
Намёк на пустоту её переживаний на несколько секунд лишил Наталью речи. В словах Ивана она услышала косвенную ссылку на то, что она живёт за его счёт. Наталья не нашла ответа и только смотрела на мужа горящими от подступающих слёз расширенными глазами.
– Боже мой, – тягуче произнесла она.
Она отвернулась. Уткнулась взглядом в своё отражение в трюмо. Взяла со столика расчёску и медленно, тщательно расчёсывала каждую прядь, будто демонстрируя Ивану намерение вернуться к нему из тех далёких далей, куда она забрела в своих эмоциях. Во всяком случае, Ивану хотелось думать, что именно это предполагают размеренные движения расчёски в Натальиной руке. Управившись с волосами, она медленно повернулась к мужу. Её лицо выражало усилие.
– У меня появился шанс, – низким голосом заговорила Наталья. – Я это точно знаю, потому что я впервые чувствую в себе силы бороться за свою жизнь. Я всего лишь хотела, чтобы ты меня понял и поддержал.