С того дня он стал часто замечать её возле здания Центра. Она приходила почти каждый день и вставала за деревом на другой стороне улицы. Он подошёл и попросил её не приходить, Крис молча развернулась и ушла, а на следующий вечер он снова увидел её тень… Ивану казалось, что время повернуло вспять, что он видит адаптированный конспект своей юности. Она не подходила, не встречалась с ним глазами. Она просто стояла и, как он догадался, смотрела на дверь, а когда он выходил, опускала глаза. В этих своих выходках Крис олицетворяла саму покорность и преданность, ожидание – без надежды, без действия. Всем своим видом она будто бы говорила: смотри, я здесь, я для тебя, ты можешь делать со мной что угодно. И это её поведение резко контрастировало с тем, какой Крис была в их телефонных разговорах. Да, в телефонной трубке Крис была другой – ласковой, настойчивой, с лёгкими властными и даже немного снисходительными нотками в голосе. «Я хочу тебя», – влажным шёпотом вливалось в уши Ивана, и, против воли и в обход разума, по его коже бежали мурашки.
…Можно ли измерить расстояние, которое существует между людьми? Расстояние от одних чувств до других? Придумана шкала эмоций, критерии оценки достоверности восприятия действительности, разработаны способы управления сознанием. Кажется, любое движение души можно облечь в слова, сама возможность измерения эмоциональных расстояний – и та стала банальностью: от любви до ненависти – один шаг! И всё-таки по-прежнему загадочна, удивительна та сложная химия, которая зовётся чувствами. На какие коклюшки опираются невесомые нити, переплетаясь, свиваясь и расходясь, как из хаоса возникает рисунок? Неведомо, непостижимо… Иван, думая о Кристине, всё чаще проводил параллели со своей юностью – временем, когда жизнь была нова и свежа, когда всё было понятно, рядом была мать, и, самое главное, казалось – всё впереди. Иван не осознавал, даже не догадывался, он очень бы удивился и отрёкся, если бы кто-то сказал, что в эти дни расстояние между ним и Крис сокращается, более того, что взрослая Крис перестаёт быть чужой, сливаясь в его сознании с естественной простотой прошлого…
* * *
Иван потерял представление о том, сколько минут они с Натальей лежат, касаясь друг друга пальцами. Глаза привыкли к темноте, и он различил черты её лица, нос, выпуклости губ. Было так тихо, что он слышал ровные, как у метронома, удары своего сердца. Иван попытался разобраться, что чувствует, и неожиданно понял – ничего. Даже больше – ему вдруг захотелось отнять свои пальцы от Натальиных, повернуться на другой бок и заснуть спокойным, глубоким сном. Чтобы отделаться от этого желания, он перевёл взгляд от лица Натальи на её плечи, на скрытые одеялом, едва угадываемые очертания тела, и в какой-то момент ему показалось, что в пространстве между ними его взгляд пересёкся со взглядом Натальи. «О чём она думает? – спросил он себя. – Тоже о том, что внутри странная пустота, или вспоминает другие ночи?..»