Руданский побрился и, как мог, привел себя в порядок. «Так – подумал он, – внешний вид обеспечен, можно двигаться». Вытащил из кармана деньги и сосчитал их – для поездки в Балаклаву и обратно хватало. На всякий случай сунул в карман редакционное удостоверение, хотя на кой оно ему…
Через час Кирилл уже подходил к знакомому домику на улице Солнечной, где жил Николай. Подойдя к окрашенной синей краской деревянной калитке, он остановился и какое-то время прислушивался, словно пытался по отдельным звукам понять, дома ли хозяин. Где-то залаяла собака, и Руданский, поддаваясь природному порыву, громко закричал:
– Николай!
На его удивление, дверь на веранде в тот же миг открылась, и на пороге появился сам хозяин. Глянув на журналиста, он строго спросил:
– Кто там?
– Да это же я, – обрадовано отозвался Кирилл и улыбнулся, – не узнаешь?
– Разные люди ходят, – проворчал Николай, – разве всех упомнишь.
– Кирилл я, Руданский… Помнишь? Из газеты…
Николай подошел к калитке и только сейчас узнал Руданского.
– А… это ты…, – сказал он без энтузиазма в голосе, – а я думаю, кто здесь шляется без дела.
– Я, я, – подтвердил Кирилл, – открывай же. Сколько раз приходил к тебе, но не заставал дома.
– Да? – удивился хозяин, – очень странно.
Николай на мгновение замялся, а потом решительно отодвинул железную щеколду калитки.
– Ладно, заходи, раз пришел.
Руданского последние слова «кольнули» в сердце. Как-то грубовато говорит с ним Николай. Хотя последний раз они расставались по-дружески. Может, у хозяина какие-то неприятности и он невольно «перенес» свое настроение на внеурочный визит журналиста? Надо бы его слегка развеселить…
– Николай, я так рад тебя видеть! – выпалил Кирилл, – сколько раз вспоминал о тебе.
– И чем я обязан такому пристальному вниманию к моей скромной особе? – в уголках его губ мелькнула улыбка. Но она больше походила на иронию. Руданский сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил: