— По-моему, у нее был удар. Не знаю точно. Ночной портье разбудил меня и сказал, что мсье Бриде велит вставать.
Мсье Бриде был помощником управляющего.
— Сколько сейчас времени? — спросил Эшенден.
— Должно быть, часа три.
Они подошли к двери номера, который занимала мисс Кинг. Горничная постучалась. Открыл им мсье Бриде. Его, видно, самого внезапно подняли с постели: на нем были надетые на босу ногу комнатные туфли, серые брюки и сюртук, из-под которого нелепым образом выглядывала пижамная куртка. Волосы его, обычно аккуратно причесанные, сейчас чуть ли не стояли дыбом. Он рассыпался в извинениях.
— Тысячу раз прошу прощения за беспокойство, мсье Эшенден. Она всё просила привести вас, и доктор сказал, что надо за вами послать.
— Не стоит извиняться.
Номер мисс Кинг представлял собой одну лишь маленькую комнатку, располагавшуюся в дальнем конце коридора. Горели все огни, окна были закрыты, занавеси — задернуты. Было очень жарко. Доктор, бородатый седой швейцарец, стоял у кровати. Мсье Бриде, невзирая на беспорядок своего костюма и явное беспокойство, обнаружил незаурядное присутствие духа, выказал себя образцовым управляющим и, соблюдая ритуал, представил друг другу доктора и постояльца.
— Это тот самый мистер Эшенден, которого просила привести мисс Кинг. А это — доктор Арбо с медицинского факультета университета Женевы.
Доктор молча указал на кровать. Там лежала мисс Кинг. Писатель был прямо-таки поражен ее видом. На голове у гувернантки был большой белый хлопчатобумажный колпак (войдя, Эшенден заметил на столике у кровати темный парик, надетый на подставку). Колпак этот завязывался под подбородком двумя тесемками; просторная белая ночная сорочка висела на старухе мешком. Ночной колпак и сорочка были словно извлечены из прошлого века и вызывали в памяти иллюстрации Крукшенка к романам Диккенса. Лицо гувернантки лоснилось от крема, которым она намазалась перед сном, удалив с лица косметику; однако удалила она ее не до конца, и на веках виднелись черные полосы, а на щеках — красные пятна. В постели мисс Кинг казалась маленькой, как ребенок, и очень старой.
«Должно быть, ей уже за восемьдесят», — подумал писатель.
Она была похожа сейчас на игрушечную старую ведьму, изготовленную потехи ради каким-нибудь чересчур веселым кукольником. Мисс Кинг неподвижно лежала на спине; ее хрупкое маленькое тельце было едва заметно под одеялом, лицо казалось еще меньше, чем обычно, — перед сном она вытащила вставные челюсти. Можно было подумать, что она уже переступила черту, отделяющую жизнь от смерти, если бы не ее черные глаза, что смотрели не мигая в одну точку и казались на удивление большими на этом сморщенном кукольном личике. Эшендену показалось, что выражение их изменилось, когда старая женщина заметила его.