Попасть в круг разведки и службы безопасности могли только свои – флотские. Соответственно и перегибов, как во времена Ежова, было намного меньше, чем в ГБ НКВД СССР.
Именно поэтому сигнализировать Судоплатову, Берии или Меркулову с описанием своей великой значимости «вселенец» не может. Если такое произойдет, то для своего круга он сразу станет предателем и изгоем. В этом случае есть только один Хозяин – нарком Кузнецов, в его круг и есть смысл входить.
Не заметить нашу четверку, сидящую на надстройке, трудно. Зашедший на корабль старший лейтенант сразу поднимается на надстройку, приветствуя присутствующих честью, получая взмах руки с прикладыванием к головному убору в ответ. Уже явно не лето, и долго сидеть хоть и на солнышке нельзя. Однако подняться и уйти тоже. Оглядываюсь за плечо и вижу, что умный старшина сигнальщиков уже организовал новую баночку (табуретку).
– Товарищи, раздвигайтесь. Дайте гостю присесть, – командую я.
Все послушно раздвигают полукругом баночки. Присаживаю особиста рядом. Надстройка наполнилась молчанием. Все вокруг подслушивающие отошли на значительное расстояние, продолжая свои дела.
Лейтенант госбезопасности осмотрелся кругом и выдал:
– Иван Александрович, так это и есть то оружие, что вы на корабль выписали в Николаеве?
– Конечно. Не в карман же я его себе взял – вон в руках у краснофлотцев пока. Через месяц или два корабль станет совсем другим.
На трель звонка из каюты поднялся мой комиссар Демид Федоренко.
– Приветствую, Олег Евгеньевич, – зам по политико-воспитательной работе поздоровался с пришедшим.
– День добрый, товарищ военком.
Ага, значит, имя – отчество теперь я знаю.
– Как здоровье, Иван Александрович? Говорят, что вы даже, будучи больным, смогли весь николаевский тыл споить. Здоровью не помешало?
Потом уже доктору:
– Павел Данилович, вы как самочувствие болезненного своего командира монитора оцениваете?
А вот и маленький пушистый кролик с острыми и кусачими зубками пожаловал. Николаевские новости дошли в Измаил.
– Извините, Олег Евгеньевич. Мне не до слюнтяйства было. Болел. Факт. Время потратил. Потратил. Еще болеть можно было. А переход, он, что из-за моей болезненности отменится или в тылу кто-то что получит без меня. Напился микстуры да чайку заварил – и вперед, наверстывать упущенное. То, что к старым друзьям зашел, так что в этом такого. Мы к слабости военных командиров николаевского тыла отношения не имеем, что там было после нас, не знаем, – углубляю свою болезненность и создаю некоторые условия, для отличия от предшественника. – Доктор не даст соврать. Как прибыл, так в его нежные клешни попал. Зато теперь я у нас буду главным фраером на соединении: очки ношу, так как без них пока сложно; ручка «Паркер» с золотым пером, буржуй настоящий. Так как перьевая теперь в руке плохо держится и одни кляксы ставит, а не пишет. Теперь привыкаю к этой, буду заново писать учиться.